От «черных списков» до самоцензуры музыкантов. Как в Беларуси работают запреты на концерты

Несколько месяцев прошло, как в Минске, на площадке Прайм-холла ярко прозвучала премьера «Народного альбома». Оттепель или видимость? Снятие запрета или временное разрешение? Почему Лявон Вольский и Дмитрий Войтюшкевич с Владимиром Некляевым переносят свои большие концерты в Вильнюс? Выступления групп «Brutto» и «Дзецюкі» неожиданно разрешают на территории Беларуси. «Сверху» решили присмотреться и немного отпустить удила, чтобы натянуть их заново в нужный момент?

На концерт группы «Крама» Игоря Ворошкевича в Могилеве продано только 23 билета. И тут подумалось, может, и есть своя правда в том, что иногда запрещенность автора как раз и есть тем самым бесплатным пиаром, который, кроме прочего, и приводит людей на его выступления? Как бонусная реклама. А вот кто без запрета – тому труднее, самому себя раскручивать. Этот тезис косвенно подтверждает и участник «Народного альбома», шоумен Александр Помидоров: «Система организации концертов у нас построена так, что ситуацию с запретом можно использовать и в качестве рекламы, как артистам, так и их менеджерам». Возможно, и реклама, только что – неоднозначная.

Черные списки – они реально существуют, или все же срабатывает перестраховка на местах, так называемая местная самоцензура?

Когда перед якобы разрешенными концертами внезапно сообщается об «утечке этиленглюколя» во Дворце спорта, «аварийную» ситуацию в КЗ «Минск», «проблемы с канализацией» в клубе «Союз-онлайн», если вспомнить хотя бы выступления, запланированные с участием Лявона Вольского. Послушаем самих авторов. Есть ли здесь единство и солидарность позиций на этот счет?

І. Существуют ли «черные списки»?

«Есть все в полном объеме. И списки, которые периодически редактируются, и перестраховки на местах. В 2004-2008гг. при подаче организаторами заявки на проведение концерта, руководитель гастрольного отдела демонстрировал список запрещенных групп. На каждой FM-станции существует «черный список», поэтому вы не услышите пения «Крамбамбули», или в самом редком случае услышите, но не прозвучит название группы. Некоторое время в нашей стране было очень либеральное концертное законодательство, примерно до 2011 года. Официально концерт запретить было невозможно, поэтому началась практика «таинственных» звонков туда, где проводились концерты. По некоторым источникам звонили прямо из администрации президента», – говорит Лявон Вольский. Его ближайший большой концерт запланирован на 8 мая в Вильнюсе, где рок-исполнитель представит программу «172», в рамках которой прозвучат лучшие песни за всю карьеру музыканта.

Продюсер и редактор портала «Тузін Гітоў» Сергей Будкин уточняет: «Все указывает на то, что эту тему контролирует не идеологический отдел и не минкульт, а Администрация президента, но доказательств фактических этому нет, никто не хочет брать на себя ответственность. За все время конкретно я получил отказ на днях только по «Дзецюках». До сих пор разрешения давали, но давили на администрацию клубов. История с концертом Войтюшкевича в клубе «Пираты» (руководство площадки отказалось выполнять взятые на себя обязательства по проведению концерта Войтюшкевича) показательная».

Продюсер уверен, что «Народный альбом» «Прайм-холл» повторно проводить не будет, так как владельцы площадки попросту искренне не знали, что именно разрешали. Он считает, что по-прежнему запрещенными остаются как минимум Винсент, «Дзецюкі», Вольский и Войтюшкевич.

Разрешения на выступления с их участием, если и даются, то только на пабы – на 100-150 человек максимум, но речь не идет о действительно больших площадках.

Но есть и другое мнение, что списки все же существовали физически, но совсем не те, что попали когда-то в сети. Александр Помидоров утверждает: «Знаю, что физически списки существовали. Сперва в виде написанных от руки записок, согласно полученным по телефону указаниям на радио и телевидении. Речь о ситуации 2004 года. Позже появился список, растиражированный в сети, так он – является фальшивкой, но сделанной на основе реального «списка для служебного пользования».

Но мнения здесь расходятся. Владимир Некляев: «Такого документа с печатью и высшей подписью, разумеется, нет. Но есть разные бумажки с именами. Есть имена без бумажек, которые передаются как бы ветром, по которому нос держит чиновничество. Вот недавно было сказано сверху неодобрительно о Ярмоленко, и даже у этого приближенного к власти артиста могут теперь возникнуть проблемы. Ну если не в черном списке он будет помечен, то где-то на ветру…»

ІІ. Как давно белорусские музыканты сталкиваются со «списком» и сомнительными отказами в выступлениях?

Чаще всего отмены происходят так, что фамилия и должность тех, кто «испортил» концерт определить было почти невозможно. «Обычно – никогда не сталкиваешься с этим напрямую. Отказывают «превентивно». К тому же «гастрольки» никто не отменял. Это временная необходимость, чтобы уменьшить «давление пара» – состояние в обществе накручено до уровня взрыва», – говорит Олег Хоменко, фронтмен группы «Палац».

Владимир Некляев очерчивает время запрета – как промежуток в несколько десятков лет: «Уже лет около 20-ти я только с этим в своей практике выступлений и сталкиваюсь». А музыкант Александр Помидоров высказывается чуть более оптимистично: «Подобных случаев становится меньше, но они есть. Пока что выглядит так, будто все входит в нормальную колею. Но это не так. По большому счету, за 20 лет почти ничего не изменилось. Напомню, что еще с середины 90-х фактически были запрещены для трансляций группы «Улисс» и «Новое Небо».

Владимир Некляев: «Внятных, обоснованных отказов не случалось. Даже об отказе в актовом зале Дома литератора, где я попытался провести юбилейный вечер, пробормотали что-то невразумительное».

ІІІ. Изменится ли ситуация к лучшему?

Лявон Вольский убежден, что глобально ничего не меняется, и что от этой практики не собираются отказываться. Список нежелательных исполнителей есть, их только периодически то сокращают, то дополняют новыми фамилиями. Владимир Некляев порассуждал на этот счет: «То, что кому-то в какой-то момент вдруг позволяют выступить, не является изменением ситуации к лучшему. К лучшему – это когда нет не только запретов, но и нет нужды в разрешениях. Есть кто-то, кто может что-то прочитать, сыграть, спеть, и есть кто-то, кто готов это слушать, и еще кто-то – организовать и заплатить (если это за деньги) налоги. На этом все».

IV. Что будет за участие в неофициальных акциях и мероприятиях?

Насколько влияет на потерю возможности коммуникации с публикой участие в акциях поддержки неофициальных праздников или инициатив по защите исторических и национальных ценностей? Авторы в своем большинстве убеждены, что участие в таких мероприятиях неизбежно влияет на дальнейшую творческую судьбу. Но работает ли в таком случае самоцензура, возможна ли она вообще?

«Даже любое интервью без самоцензуры может на это повлиять. Здесь нужно знать: или идешь на компромисс – избегаешь определенных тем в разговорах с журналистами, блокируешь некоторые «нежелательные» средства массовой информации, не участвуешь в таких акциях… Также нужно обходиться без «Жыве Беларусь» на концертах и ​​«провокационной» символики, короче, везде и всюду следить за собой, иначе твое некорректное поведение заметят специальные люди, которые за это получают зарплату, и ты снова вернешься в «черный список»…», – говорит Лявон.

«Любая творческая акция согласуется с местными органами, а там не всегда работают люди, которые готовы взять ответственность, или вообще, интересуются тем, что они контролируют. Иногда эти люди могут создавать определенные проблемы», – уверен Александр Помидоров.

Запрет – он ​​все же на руку или в ущерб современным национально направленным авторам? Ведь те, кто не звучит в связи с запретом, иногда вообще может исчезнуть с белорусского кругозора. Вероника Круглова, солистка группы Kriwi, которая недавно скромно отметила свое 20-летие, сейчас живет в Германии, периодически посещая Беларусь с концертами, подняла тему в ином свете:

«Мы с Kriwi 20 лет занимаемся профессионально исключительно музыкой, возрождением белорусского фольклора. Для нас совершенно непонятно, почему мы не нужны своей стране? Оказавшись между небом и землей, мы все делаем сами, без всякой государственной поддержки и тем более независимой. Очень сложно организовать хоть какие концерты без эфиров и рекламы. Это хуже, чем быть запрещенными. То, что произошло с «Народным альбомом», должно произойти и с другими хорошими белорусскими проектами! Для меня все это просто дико».

Мы живем во время неозвученных запретов. Ты можешь попасть с белорусскоязычной песней даже на Евровидение, как произошло с группой NAVI – и за то же самое на твою творческую судьбу могут повесить замок. За что запрещают – за позицию или за искусство: определенный набор нот и слов может раздражать государство или все же нарушение правил игры? Что страшнее для наших авторов: приглашение на выступление во Дворце Республики или все же запрет концерта там? Вопрос без ответа.

Валерина Кустова/ТП, специально для belsat.eu