Алесь Беляцкий в 1981 г. присоединился к группе «Независимость». Какую нелегальную работу он вел?
«Нобель для Беларуси – Чернобыль наоборот». Интервью из специального выпуска «Просвета» с Винцуком Вечеркой и Сергеем Дубовцом, друзьями и соратниками Алеся Беляцкого со времен молодости. Как и когда Алесь Беляцкий перешел на беларусский язык, кто на него повлиял? Как Саша Беляцкий стал Алесем? Какой нелегальной деятельностью занимался будущий беларусский правозащитник в советской армии? Может ли Нобелевская премия мира для Алеся Беляцкого ускорить освобождение Беларуси?
Винцук, в одном из своих интервью Алесь Беляцкий рассказывал, что после встречи с вами он окончательно начал говорить по-беларусски. Что на него так повлияло в начале 1980-х?
Винцук Вечерко: Когда мы познакомились, он путешествовал по Беларуси, искал скрытую Беларусь. Наткнулся на беларусскоязычных художников: это был Микола Купава, он дал мой контакт. Алесь приехал в Минск, позвонил. Мы встретились – и выяснилось, что мы разделяем одни ценности, что беларусский язык – способ существования и ценность, которую нужно сберегать в повседневной жизни. Я не знал, кстати, что после встречи со мной он полностью перешел на беларусский язык. Если да, то вполне логично.
Вопрос Сергею Дубовцу. Алесь Беляцкий вспоминает 1994 год и приход к власти Александра Лукашенко. Он вспоминает историю, как шел после первого тура выборов к Троицкому предместью мостом через Свислочь и встретил философа. Между ними произошел короткий диалог. Один другого спросил: мол, как думаешь, это надолго? Второй ответил: К сожалению, думаю, что надолго. Сергей, как думаете: Нобелевская премия мира для Алеся Беляцкого как-то может ускорить освобождение Беларуси?
Сергей Дубовец: Безусловно, может, потому что любая премия, особенно такая, способствует и на тех, кто внутри Беларуси, и на тех, кто выехал. Влияет духоподымательным образом на людей. У них становится больше сил делать свое дело с прежним упорством. Если вспоминать 1990-ые, мы когда-то в журналистском кругу обсуждали, что такое Нобель для Беларуси. Мы мечтали о Нобеле для Василя Быкова и Алеся Рязанова. И тогда Александр Лукашук сказал, что Нобель для Беларуси – Чернобыль наоборот. По силе действия на нацию, на ее судьбу такое же мощное явление, но с позитивным зарядом. Я вспоминаю 1996 год, когда создавалась «Весна». Лукашенко тогда сказал, что он свое государство за цивилизованным миром не поведет. И не повел. Я думаю, тогда Алесь Беляцкий мог подумать, что он свой народ за цивилизованным миром поведет. Поскольку Нобелевская премия За права человека – это цивилизационная премия высочайшего сорта, она свидетельствует о том, что цивилизованный мир усилия Алеся Беляцкого оценил соответственно.
Вопрос Винцуку Вечерке. Хотел бы еще раз попросить вас вернуться в начало 1980-ых, в начало вашего знакомства с Алесем. Алесь рассказывал историю, как во время путешествия по Беларуси встретил художников, среди прочего Миколу Купаву, и тот спросил: Как тебя зовут, мальчик? А тот ответил – Саша. Микола Купава в ответ заявил: Нет, ты не Саша, ты Алесь. Тогда Алесь Беляцкий родился. Как, по-вашему, когда родился Алесь Беляцкий как правозащитник? Только события 1996-го, минская «Весна», о которой рассказывал Сергей Наумчик, родили его как защитника прав человека? Или что-то другое еще могло повлиять на его судьбу как правозащитника?
Думаю, что родился он раньше 1981 года. Сформировала его и предыдущая жизнь, и, впрочем, вся судьба Беларуси. В 1981-82-м он присоединился к группе «Независимость», в которую входили мы с Сергеем Дубовцом, Сергей Соколов-Воюш, Виктор Ивашкевич. Он стал очень важной составляющей этой группы, которая вырабатывала политическую цель. Алесь взялся за создание групп, в том числе абсолютно легальных, но при этом вел и подпольную нелегальную работу, занимался самиздатом. В большой степени его заслуга – издание подпольного бюллетеня «Бурачок». Кстати, будучи в Советской армии, он печатал и перепечатывал самоиздательские вещи и исторические с межвоенного периода виленские и беларусские издания, распространять которые было не менее рискованно, чем современный самиздат.
Почему защита прав человека? Дело в том, что в тоталитарных странах и в том же СССР бороться за свои национальные права означало бороться за свободу выражения, иметь право на собственную идентичность. Неслучайно, что группы политического сопротивления в СССР назывались Хельсинкскими группами, отсылаясь к известным международным документам, которые был вынужден подписать даже СССР и которые касались прав человека. Права Беларуси и беларуса – права человека, борьба за Беларусь тождественна борьбе за свободу. И наоборот. Крайне важно, и это подтверждено в его Нобелевской лекции, которую прочитала Наталья, в своих прежних докладах подчеркивал, что нельзя отделять правозащитной проблематики от проблематики борьбы порабощенных народов за независимость. Большая заслуга Алеся в том, что языковые права, которые долгое время трактовались как коллективные, все-таки понемногу начинают фигурировать в международной правозащитной повестке дня. А почему в 1996 он предпринял чисто правозащитную инициативу? Возможно, он почувствовал, что возвращаются в старом новом режиме Лукашенко те советские тоталитарные нотки и пора краеугольным камнем борьбы делать именно артикулированные права человека. Все логично.
Права человека сегодня являются самой актуальной проблемой, когда в тюрьмах лукашенковского режима находятся тысячи беларусов.
