Волна самоубийств, убийств и депрессий украинских солдат – цена войны в Донбассе
С помощью ветеранам и тем солдатам Вооруженных сил Украины, которые подвергаются боевому стрессу, дела обстоят лучше, чем в начале войны. Но все еще настолько плохо, что каждую неделю происходят один-два случая самоубийств.
В начале ноября жители спального района на окраине Киева нашли на газоне разорванное тело молодого человека. Оказалось, что это – 24-летний солдат из Полтавщины. По версии полиции, ночью он взорвал гранату и убил себя.
И таких случаев множество. По словам волонтеров, поддерживающих украинскую армию, солдаты попадают в крайне депрессивные состояния и принимают отчаянные решения: о самоубийстве, убийстве, дезертирстве. И происходит это, когда они находятся далеко от фронта, уходят в отпуск или возвращаются домой с фронта. Война на востоке Украины влияет на психику военных. Однако проблема также в недостаточной психологической помощи солдатам и ветеранам.
Эпидемия самоубийств
Главный военный прокурор Украины Анатолий Матиос в течении двух лет бьет тревогу о волне самоубийств в украинской армии. С начала конфликта в Донбассе в украинской армии происходят два-три самоубийства военных в неделю. Статистика пугает. Оказывается, на четырех убитых в бою украинских солдат приходится один, покончивший с собой.
С 2014 по 2017 год счеты с жизнью свели 554 солдата.
Между тем, с начала войны на востоке Украины в общей сложности погибли 3332 солдата и офицера (по состоянию на май этого года). Однако министерство обороны Украины объясняет, что 66% самоубийств в армии происходят не в зоне боевых действий, а в воинских частях и в увольнении. Или даже после окончания военной службы.
Анатолий Матиос обвинял Министерство обороны в занижении статистики. Он также критиковал Министерство социальной политики, которое должно организовывать поддержку ветеранов. В прошлом году бюджет на строительство центров и привлечение специалистов, работающих с солдатами, составил 109 миллионов гривен (3,8 млн долларов). В 2015-2017 годах реабилитацию под наблюдением психологов прошли 12 000 солдат. Еще 15 тысяч лечились в закрытых центрах и санаториях. По мнению Матиоса, этого слишком мало для страны, которая ведет войну. Через зону фронта в это время прошло более 300 000 молодых людей.
Cейчас штат военных психологов в частях увеличили, но все равно уровень укомплектованности подобными специалистами составляет лишь 50%, считает военный психолог Елена Батынская. Кроме того, в армии подобного рода специалисты могут лишь рекомендовать командиру, что тому следует делать с бойцом, у которого есть подозрение на психологические отклонения. И офицер вполне может проигнорировать подобные советы.
Однако, хоть и медленно, изменения в украинской армии происходят. Среди прочего благодаря огромной помощи волонтеров и внедрению примеров из стран НАТО.
Окопная депрессия
У украинской армии есть медийная проблема с самоубийствами и дезертирами. Когда информация о размерах проблемы начала протекать в средства массовой информации, представитель Главного управления морально-психологического обеспечения ВСУ полковник Эдуард Литвиненко утверждал, что масштаб явления действительно большой, но не настолько, чтобы паниковать. По-другому видят ситуацию добровольцы и специалисты, которые помогают солдатам.
Ведь, по мнению военного психолога Андрея Козинчука из Всеукраинского общественного объединения «Побратимы», полученные представителями СМИ данные касаются только действующих военнослужащих и не учитывают статистики по Нацполиции, Нацгвардии, Пограничной службе, добровольческим батальонам и, самое главное, по ветеранам, которые, являются самой большой группой риска.
Бывший министр обороны Анатолий Гриценко также предупреждает, что солдаты слишком часто покушаются на свою жизнь. И указывает на причины: смены на фронте длятся слишком долго, иногда даже по полтора года с короткими отпусками.
После подписания Минских соглашений солдаты не всегда могут сразу ответить на обстрел. Они сидят в окопах, и для каждой их реакции требуется согласие штаба из Киева. И это вызывает разочарование.
«Достаточно 45 суток на фронте, чтобы солдат потерял эффективность и стал более подвержен стрессу», – объясняет Козинчук.
Между тем, в военных частях хромает раннее выявление симптомов стресса и депрессии. У самих офицеров часто бывают схожие проблемы. Включается групповая психология, и солдат, который чувствует тревожные сигналы, не сообщает о них, потому что боится, что его назовут слабаком и симулянтом. Однако худшее ждет солдат, когда они возвращаются с фронта домой.
Тогда они получают синдром боевого стресса, они не могут найти свое место в жизни, тем более, что украинская реальность еще далека от нормальной. По словам Андрея Козинчука, они – ходячие бомбы замедленного действия.
Две недели назад в лесу недалеко от Луцка, собирая грибы, бывший ветеран из Донбасса внезапно бросился на свою жену и без повода ударил ее ножом. Такие истории появляются в украинских СМИ каждые две-три недели. И они являются прямым результатом невылеченного посттравматического стресса. Людей, прошедших ад войны и пытающихся самостоятельно функционировать в обществе – тысячи.
Михал Кацевич/ЛБ, belsat.eu
Редакция может не разделять мнение автора.
