Двадцать лет назад, 30 мая 1999-го, в подземном переходе на станции метро Немига в Минске стихийная давка унесла жизни 53-х человек, сотни получили ранения. Belsat.eu пообщался с минчанами, которым не повезло быть в тот день на Немиге, но повезло спастись.
Воскресенье. В столице стоит жара. Горожане собираются на площадке возле Дворца спорта. Много молодежи и подростков. Здесь пройдет пивной фестиваль, и главное – ожидается выступление популярной рок-группы «Манго-манго».
Ближе к восьми вечера небо затягивает черная туча, но люди продолжают веселиться, не обращая внимания на нее. Внезапно начинается необыкновенно сильный ливень с градом. Крупные градины больно бьют девушек в платьях с открытыми плечами. Рядом нет здания, где можно переждать непогоду. Организаторы фестиваля не поставили на концертной площадке ни одного тента.
Прячась от дождя, толпа инстинктивно двигается в сторону метро. На лестнице и в переходе одновременно оказываются сотни человек. Кто-то, поскользнувшись на мокрых ступеньках, падает. Уже через 10 минут откуда-то снизу, из темного тоннеля, выносят и кладут на траву бледных девушек. В переходе слышны женские крики и мужские голоса: «Назад!». Из 195 милиционеров, охранявших порядок на празднике, здесь видны единицы. Людей охватывает паника.
Позже становится известно: во время давки погибли 53 человека. Большинству было от 14 до 20 лет, их смерть наступила от удушья. Согласно многим свидетельствам очевидцев, на телах были следы от подошв и дырки от каблуков-шпилек на груди. Родителей жертв ожидала долгая ночь поисков по больницам и моргам.
31 мая Александр Лукашенко объявит в стране двухдневный траур. Вскоре будет возбуждено уголовное дело по статье «Служебная халатность», обвиняемые – тогдашний начальник милиции общественной безопасности ГУВД Мингорисполкома Виктор Русак и начальник отдела массовых мероприятий Михаил Кондратин. Даже начнутся слушания – под давлением родственников погибших, которые создали Центр социальной помощи «Немига-99». Однако следствие необоснованно затянется вплоть до апреля 2002 года, когда суд Центрального района прекратит дело. Повод – «истечение срока давности»…
В 1999-м году Марине Корж было 15. Девушка решила встретиться с друзьями в выходной и вместе пойти на фестиваль на Немиге.
«Мы тусовались на этой огромной площадке, когда вдруг пошел ужасный град. Я захватила зонтик, но никакой зонт уже не мог помочь. Просто бешеный град – больше я такого никогда не видела! Помню, было очень больно, мне все ноги побило кусками льда.
Нас с друзьями было много, поэтому, когда начался этот град и ливень, все разбежались кто куда. До Дворца спорта было далеко, спрятаться негде, и большинство побежало в метро, чтобы потом, наверное, уехать домой. Ну, и я тоже. Я на каблуках была, поэтому двигалась медленнее друзей. Пока добежали – дождь почти закончился, но в переходе уже образовалась толпа.
Стоя в начале лестницы, я видела только головы, головы, головы – и так до самого низа. Кажется, тогда переход был уже, дополнительного еще не построили…
Сверху выглядело, как будто все просто стоят и не двигаются. Рядом со мной смеялись, разговаривали, общались, но никакой паники не ощущалось. Ко мне подошел какой-то парень. Мы не могли представить, что через несколько метров люди лежат слоями, а другие стоят прямо на них.
В конце лестницы появились пятеро ребят – они взялись за руки живой цепочкой и начали кричать в толпу: «Назад! Назад!». Вспоминаю, что один из них был в милицейской форме. А тот парень, который стоял рядом, взял меня за руку и сказал: «Пойдем отсюда».
И в этот момент из перехода вынесли очень бледных девочек и положили на траву. Мысль, что они мертвы, не приходила – ну, просто потеряли сознание.
Успели дойти пешком до «Белой вежи», когда увидели череду «скорых» с сиренами. Они ехали в сторону Немиги. К утру понедельника мы ничего толком не знали, а в понедельник мать зашла в мою комнату, села на край кровати и заплакала. Причем, я точно помню: в первые дни после трагедии говорили о гораздо большем количестве погибших – 167 человек, а потом уже появилась информация о 52 (53-я жертва давки на Немиге, Сергей Солодкевич, умер в больнице 11 июня 1999-го – прим.).
Получается, что я не попала ниже, в переход, каким-то чудом… Действительно, в 15 лет я не понимала, что такое давка и как нужно действовать в таких обстоятельствах. После Немиги в молодежном центре «Фиальта», где я тогда работала, проводили тренинги по поведению в толпе, объясняли, чем опасно конформное поведение.
Что касается памятника-часовни и роз, честно говоря, мне больше нравился стихийный народный мемориал, хотя он просуществовал недолго. Люди приносили цветы, портреты погибших, делали памятные граффити. Потом государство все убрало».
Дмитрию Толкачеву в 1999-м исполнилось 20 лет. Беззаботный студент думал, чем занять вечер воскресенья.
«Обычно говорят, «у меня было какое-то предчувствие». Так вот нет. Я вообще туда не собирался. Просто в нашей компании друзей оказался немецкий студент Кристиан, который приехал в Беларусь по обмену. Он загорелся этой идеей и потащил нас на концерт «Манго-Манго». Группа в конце 90-х гремела, все пели их хит «Таких не берут в космонавты».
Приехали на Немигу часов в шесть. Очереди стояли за пивом огромные. Производитель сигарет «Магна» запустил тогда еще рекламную акцию: приносишь десять крышечек от пачек сигарет и тебе наливают бесплатно бокал пива. Крышечек этих у нас не было и мы решили сходить в магазин за бутылкой. Забежали в магазин, выходим – начался дождь.
У перехода сразу бросалось в глаза оцепление милиции. Люди скопились на обочине проезжей части и хотели перейти дорогу через проспект, но милиция их туда не пускала. Они оказались на лестнице и в самом переходе…
Мой друг Кристиан до этого отслужил в немецкой армии и умел оказывать первую медицинскую помощь. Когда начали выносить людей в бессознательном состоянии, мы вместе подошли, он предложил помочь. Я переводил на русский. Но милиция его оттолкнула, не позволила: «Отойдите, здесь работают профессионалы». Делать нечего – перешли на сторону храма, через дорогу. Интернетом активно не пользовались, информация доходила медленно.
Следующие дни я провел дома, отвечая на звонки взволнованных родственников из других городов. Понимание, насколько ситуация была опасной, пришло значительно позже. Знаете, молодость часто не воспринимает смерть серьезно.
Когда я спустился в этот переход через несколько дней, наибольшее впечатление произвел даже не народный мемориал с морем цветов, а отпечатки ладоней на потолке и стенах. Те, кто хватался за потолок – естественно, стояли на телах других людей.
Это была точная линия: вот здесь они еще хватались, пытаясь выбраться, а дальше следов уже не было. Буквально: следы рук на стене – а потом ничего нет».
Катерина Андреева/МВ belsat.eu