В советское время его фамилия была исключена из шахматных справочников. Его лишили звания мастера спорта. Без перспектив роста и без профессии, он был вынужден перебиваться случайными заработками и… пить. Что известно о шахматисте Евгении Рубане из Гродно, который не вписывался в советскую действительность?
В сети можно найти только краткую информацию о судьбе Рубана. Родился 19 июня 1941-го в Гродно. В 1964-м занял второе место в шахматном чемпионате в БССР. После службы в армии перебрался в Ленинград, учился на философском факультете. В 1966-м играл в полуфинале чемпионата СССР: половины балла не хватило ему для выхода в финал. Играл за сборные команды БССР и Ленинграда, участвовал в общесоюзных соревнованиях и… все. Черное пятно.
Далее следуют сообщения об отсидках в советских лагерях по ст. 206 УК РСФСР: «Хулиганские действия, отягощенные особым цинизмом». Как так? Шахматист и тут… хулиган? Оказалось, что под эту статью в Союзе тоже попадали геи (хотя была и специальная статья – 121-я, «Педерастия»). Впервые его судили в 1970-м, позже – снова. О карьере можно было забыть.
Обремененный «криминальным» прошлым, Рубан скитался по Союзу, брался за любую грязную работу, а в конце концов вернулся в Гродно. Здесь он играл в скромном любительском шахматном клубе. Сломался, начал пить. По официальной версии, в 1997-м попал под машину.
Мы решили разобраться в этой истории и спросить о Евгении Рубане у тех, кто его еще помнит.
«Писал много в журналы. Конечно, подпольно»
Гродненский шахматный клуб существует и сегодня. Он находится в старом домике дореволюционной застройки по улице Ожешко. Многолетний руководитель Валерий Петросян не без гордости рассказывает, что играют здесь люди от 6 до 97 лет. Другие клубы в областных центрах закрываются, а здесь – работает. По словам Петросяна, отсюда вышло много знаменитых шахматистов и чемпионов, в том числе – Евгений Рубан.
«Конечно, помню его! Мастер спорта по шахматам, чемпион Ленинграда, вице-чемпион СССР и т.д., – рассказывает Валерий Петросян. – Очень умный и грамотный. Любил политикой заниматься… Писал много в журналы. Конечно, подпольно. Где-то печатался… к сожалению, не осталось под рукой всего этого. Равных ему не было. Играть с Рубаном было бессмысленно. Но также и советов много давал. «Не кипяти, Михалыч! Это так сделается. Это нет», – помню его слова».
Руководитель клуба также отмечает, что были у Рубана недостатки, а именно – алкоголь. Все закрывали глаза. Вместе с тем, шахматист не опускался, никто не слышал от него ни одного матерного слова. А работал он кочегаром, несмотря на два высших образования – типичная диссидентская история. Кстати, в клуб в Гродно и сегодня не пускают игроков даже с запахом алкоголя – таков закон.
«Приехал умирать в нашем болоте»
В клубе нашлось еще несколько игроков пожилого возраста, которые помнят Рубана. Например, Евгений: «Помню и очень гордился: я, пионер, играю с чемпионом Ленинграда! В 1966-м Рубан обогнал даже гроссмейстера Виктора Корчанова на чемпионате Ленинграда. Кажется, в 1985-м в Гродно был турнир с искусной нормой: много играло знаменитостей из Союза. Меня поразило, что мастер из Калининграда Наум Дементьев разговаривал с Женей Рубаном о стихах Мандельштама и Цветаевой. Мы, технари, чувствовали себя даже неловко. Он же даже пьесы писал…»
Евгений вспоминает, что когда Рубан погиб, то приезжал из США какой-то человек, чтобы передать деньги его матери. Но та уже тоже была в лучшем мире, поэтому не получилась. Сам же он очень уважал Рубана как шахматиста.
«В 1975-м Женя приехал в Гродно, как он говорил, умирать в нашем болоте, – продолжает Евгений. – Он же сидел во многих местах. Даже прописки у него не было, поэтому играл вне конкурса. В свое время его лишили звания мастера спорта СССР за то, что был под судом. Есть книга-справочник шахматистов, в каком году кому дали мастера спорта. Так всех, кто был осужден или эмигрировал, убрали. Звания ему не вернули. И сейчас его разве никто и нигде не упоминает…»
«В тех местах было намного хуже, Все нормально»
Следующий наш собеседник – Владимир Веремейчик, мастер спорта СССР, чемпион БССР по шахматам 1975 года. Он также помнит Рубана: «Нелегальная литература? Распространял ли – не знаю. Но читал точно: Гинзбург, Солженицын и др. Был же случай со знаменитым гроссмейстером Таймановым, который из-за границы привез книгу Солженицына, а его в Москве… сильно наказали за это. Такие времена были».
Владимир помнит и личные моменты коммуникации с Рубаном: «В 1976-м мы жили в одном номере перед Олимпиадой. Я любил играть в карты и почти все проиграл, а Женя… все пропил. Я только оставил деньги на проезд нам обоим домой, купил билеты. Женя тогда купил буханку хлеба и поставил бутылку обычной воды на стол со словами: «В тех местах (в лагерях. – Ред.) было намного хуже, все нормально».
«Не диссидент, но – неугодный системе»
На Кирпичном переулке в Гродно стоит небольшой частный дом, утопленный в зелени. Сегодня здесь довольно тихо, а вот в 1970-80-х собирались большие компании интеллигентов: было что-то вроде салона, где слушали музыку, обсуждали политику и литературу. Хозяева дома – Петр и Раиса Бруенок. Они помнят скромного парня, который тоже заглядывал на те «тусовки», – Евгения Рубана.
«К нам его привел главный городской хиппи 1960-х – Юра Ровенский, который впоследствии уехал в США, – рассказывает госпожа Раиса. – Женя присоединился к компании и регулярно заглядывал. Знаете, много народу здесь бывало: украинцы, литовцы, латыши, которые учились в БССР. Набивались до 30-40 человек! Пит Андерс, известный джазовый музыкант из Риги, здесь бывал… а Женя Рубан приходил и садился в уголок у пианино. Иногда с книгой. Тихий был. А Петина мама, Вера Никитична, его постоянно пыталась накормить».
По словам Раисы и Петра, Рубан был начитанным и чрезвычайно интересным человеком со своими взглядами на все вещи. Впрочем, те взгляды можно было смело назвать антисоветскими. По этой причине, по словам Раисы, Рубан и не удержался в Ленинграде, был исключен из университета и получил таким образом «волчий билет».
«Мой Петя окончил исторический факультет, но никогда не преподавал, – вспоминает Раиса. – Почему? Из-за антисоветских взглядов. То же самое было и с Женей Рубаном. Все подобные люди были у них на учете… нельзя было никуда допускать, тем более – к публике, к преподаванию. Женя из этой самой категории: не диссидент в полной мере, но – неугоден системе. Поэтому и работал кочегаром, пока силы были».
«Возможно, отомстили за взгляды»
Пытаемся осторожно спросить о сексуальной ориентации Рубана, которая в советское время была фактически под запретом. По словам супругов Бруенок, некоторые гости «салона» об этом знали, но никоим образом не высказывали своего отношения: среди интеллигенции это было не принято.
«Он вообще этого никак не показывал: не гордился, не выставлял, – пожимает плечами Раиса Бруенок. – Его судили и посадили в те времена, да… но знаете что? Такова была практика: как только на Западе что-то признавали, то в СССР начиналась кампания против этого самого. Гонения начинались. Так было и с геями. Понятно, что под каток попадали не те, кто сидел в кабинетах, у кого был статус, а такие, как Женя, – беззащитные. Впрочем, возможно, и отомстили за взгляды… они на такое способны!»
Насчет загадочной смерти женщина говорит с нотками соболезнования: мол, Рубан был очень задумчивый, мог выйти из шахматного клуба, а в голове дальше прокручивать комбинации… поэтому и не заметил машины. Также добавляет, что столько настрадавшись в жизни, с поломанной судьбой и карьерой, возможно, жить дальше особо не хотел.
АК/МВ, фото Василий Молчанов belsat.eu
