«Сколько должна стоить белорусскость?» – задается вопросом мой друг и коллега Алесь Киркевич. Правда, четкого ответа в своем тексте автор так и не дает. Так я отвечу, дорогой Алесь: нисколько. Нисколько белорусскость не должна стоить, так как она бесценна.
И вот тут важно объяснить некоторые термины, которые часто путаются между собой. Бесценно – это не означает нуль, «зеро» или какую-то ну совсем уж мелочь, копеечку. Бесценно – это настолько много, что определиться с ценой просто невозможно.
Важно проговорить и разницу между, казалось бы, синонимами «стоимость» и «цена». Стоимость – это затраты на создание или приобретение какого-то товара или на совершение какого-то дела. А цена – это те деньги, которые продавец хочет за свой товар от покупателя, или результата какого-то совершенного дела. Цена обычно выше стоимости. Однако в нашей стране многое давно перевернуто с ног на голову. И стоимость борьбы за белорусскость на самом деле куда выше цены совсем не дешевой байки от «LSTR» или покерных карт «100 лет БНР». Проще говоря, не было бы ни первой, ни второй книжки Андрея Горвата или даже произведений самого Алеся Киркевича, если бы не было всей предыдущей борьбы за белорусский язык – из поколения в поколение, за которое и стреляли, и высылали «к белым медведям», и травили, и с работы или из университетов выгоняли. Не было бы ни баек от «LSTR», ни глянца к столетию БНР (ох, неужели и тут эта ностальгия по прошлому?!), ни белорусскоязычного меню в очередном модном гродненском кафе, если бы не те нелепые, но упорные «Мне каву з вяршкамі…», которые капля за каплей добавляли веса именно белорусскоязычному сегменту в белорусском бизнесе. Или же просто с неба попадали те кампании и бренды, которые начали внезапно пользоваться языком нашей страны?
Ничего этого не было бы в том числе и без «шчырых беларусаў» – вечных нонконформистов с немытыми волосами, которых не понимали соседи и продавщицы в магазинах, которых выгоняли с учебы и работы, которые не могли себя обеспечить и прибиться в жизни к какому-то берегу – чужих на своей земле». Я хорошо помню те времена, мое становление как белоруса пришлось как раз на вторую половину 1990-х. Можно проверить по снимкам того времени: мы действительно выглядели не так модно, как сегодняшняя молодежь. Да и жили мы тогда, кажется, все же другими заботами. Это было время, когда бесследно исчезали или таинственно умирали оппозиционные лидеры, журналисты и бизнесмены. Набиралась сил диктатура. Подписывались соглашения о фактическом слиянии с Россией. Пошли первые суды за уже запрещенную национальную символику. И одновременно это было время дерзких граффити и бело-красно-белых флагов, которые ночью вывешивали на крышах несовершеннолетние подростки – я думаю, Алесь, уже этого достаточно, чтобы не присматриваться к тому, кто там помыл голову или не помыл?
А вот когда кто последний раз видел новое пробелорусское и независимое граффити? Или флаг на высотке возле проспекта? Конечно, можно возразить: мол, подумаешь, скачки по крышам или пшиканье краской – вчерашний день, зато теперь можно белорусскоязычный сайт создать или кеды с «Колюмнами» в серийное производство запустить. Алесь, в «немытые» 1990-е тупо интернета почти ни у кого не было. Это было время, когда признаком продвинутости и высокого статуса в обществе не был айфон последней модели, а пейджер, а до первых мобильников с раскладными антеннами, которые больше напоминали какие-то пульты от тракторов, еще было жить и жить.
Мы делали то, что могли, и тем, чем могли. И, да, это все было «гуманитарной миссией, моральным долгом, политикой, «змагарствам», старухой с протянутой рукой – чем угодно, но не бизнесом». Мы не были продажными агентами Госдепа, нам не платили за акции, как о том все еще твердит официальная пропаганда. Как, впрочем, и пугает тем, что случится, если вдруг к власти придут «свядомыя» и построят свою «вертикаль в вышиванке»: тут тебе и принудительный загон в бело-красно-белый БРСМ, и парады ветеранов «Возрождения», и епископы автокефальной БПЦ на «лексусах»… Так зачем повторять пропагандистские штампы? В чем конкретно упрек, кроме как в неухоженных волосах? В идейности и непродажности? В искренности и принципиальности?
Серьезно?
Впрочем, что мы все о прошлом — давайте и про «XXI век, в котором побеждает здоровая конкуренция, частная инициатива, новые идеи, подходы, технологии, а вместо национального нафталина настоящую ценность имеет динамика и футуризм». Стоит выйти из уютного кафе, как белорусский дзен заново разбухает серостью действительности. Конечно, не все фатально. Но уничтожение белорусской культуры никуда не делось, за язык по-прежнему борются и в приемных школ и детских садов, и в петициях против «Савушкиного продукта».
Неполный месяц назад один из пионеров национально ориентированного мерча, соучредитель и руководитель «Арт Сядзібы» и «Symbal.by» Павел Белоус рассказывал у себя в Фейсбуке, как полгода стучался во все двери с просьбой разрешить продавать книги – и, видишь ли! – вся проблема была в… личной неприязни к распространителям белорусскости министра информации. Милиционеры по-прежнему охотятся на национальную символику, а Лукашенко продолжает договариваться о «все более глубокой интеграции» со своими российскими то ли еще братьями, то ли уже партнерами.
Конечно же, ставить в один ряд Киркевича, который, без преувеличения, собственную кровь проливал и пожертвовал свободой за белорусское дело, с различными ватниками из-за восточной границы и местным безродием никак не приходится. Однако как минимум неоднозначно на фоне торговли независимостью страны звучит «Хочешь белорусскости? Бери – и плати».
Это – не о бизнесе, это о товаре. У «нонконформистов же с немытыми волосами», из числа которых, кстати, и многие сегодняшние успешные и национально ориентированные бизнесмены, Беларусь была и остается не товаром, а мечтой.
Валера Руселик/ТП, belsat.eu
Редакция может не разделять мнение автора.
