«Сидел за БЧБ? До свиданья». Прослушивание разговоров в системе здравоохранения
«Белсат» с помощью инициативы «Киберпартизаны» узнал, как во время пандемии коронавируса чиновники обсуждали статистику смертности, договаривались «рассказывать сказки» о прививках, называли еще живых пациентов дохлыми и резервировали российскую вакцину «Спутник V» для Лукашенко и его семьи – хотя сам политик уверял, что привьется только беларусским препаратом. Сегодня вторая часть материала о COVID-19 и системе здравоохранения.
Март-апрель 2021 года. Ковидные отделения переполнены больными. Статистически доходит даже до 1000 новых случаев в день. Врачи и медперсонал работают в две смены. Кадров не хватает.
Заместитель начальника Главного управления Министерства здравоохранения Минской области Наталья Боярская старается, но не может удовлетворить потребностей регионов.
Разговор Натальи Боярской (Б) с Аллой Моргуновой (М) по инфолинии, Свислочский район:
Б: Вы же видите, что и численность врачей уменьшается. Всё время кадровая есть проблема.
М: Но кабинет открыть и дать врача – это можно сегодня и сейчас.
Б: К сожалению, не буду ничего вам говорить по этому поводу.
М: Я понимаю, но чисто по-человечески, по-граждански…
Большую часть врачей и денег бросили на борьбу с COVID-19, но за пациентами в других отделениях и самими палатами тоже кому-то надо смотреть…
В мае «Белые Халаты» опубликовали снимки от читателя: плесень в детских палатах Марьиногорской центральной районной больницы. Жалобы, что убирают там номинально, а окна в туалетах закручены шурупами. Через неделю в отделение пришла проверка в лице прокурора.
Разговор Натальи Боярской с Людмилой Жариновой (Ж), главврачом Марьиногорской центральной районной больницы:
Ж: Каким образом явилась прокуратура сюда?
Б: Как, каким образом? Обычно! Людмила Владимировна, если для вас это секрет, то я вам расскажу. Любая публикация на оппозиционных телеграм-каналах считывается прокуратурой. Любая! В одном случае они верят информации, которую предоставляем мы. В других случаях выходят и смотрят сами. Он пошел проверять факты, которые опубликованы. Плесени он не нашел, но нашел другое. Так случилось, что в этот день у вас забило канализацию. Так случилось, что в этот день были неухоженные дети – с его слов.
Наталья Боярская констатировала, что все получат за то, что недосмотрели.
Врача не пропустили силовики
Но кто получит за последствия лукашенковского визита в Молодечненскую центральную районную больницу, что произошел накануне?
Пока чиновники рассматривали оборудование, остановилось настоящее человеческое сердце – следует из информации, которую получил телеграм-канал «Белые Халаты»: «Практически весь персонал… под контролем «силовиков» изолировали в кабинетах без права перемещаться по больнице, что привело к трагическому эпизоду: в отделении кардиологии возникла экстренная ситуация, срочно вызвали реаниматолога. Доктора не пропустили «силовики». В таких ситуациях счет может идти на минуты. К сожалению, пациента спасти не удалось».
В этом случае прокуратура делом не заинтересовалась. Министерство здравоохранения же заверило, что реаниматологу не мешали работать, хотя жизни пациентки спасти не удалось. И что телеграм-канал оппозиционных медиков специально распускает политизированные сплетни.
Чтобы остановить утечки информации в независимые СМИ, спецслужбы охотились на потенциальных информаторов. Да и в целом на медиков, которые принимали участие в акциях против насилия или присоединялись к независимым профсоюзам.
Разговор Натальи Боярской с Дарьей Колядич (ДК), главным врачом Молодечненской центральной районной больницы:
Б: Нет, Даша. Это те люди, которые… Там… был организован оппозиционный альтернативный профсоюз «Панацея». Вот они вступили в этот профсоюз. С ними провести беседу. Если они тихие, спокойные, исполнительные и отказываются от этих идей – ради бога, пусть работают.
ДК: Ага, я понимаю…
Б: Провести профилактическую беседу. Если они не понимают, в таком случае такие люди не могут у нас работать.
«Панацея» возникла 22 марта 2021 года как отраслевая профсоюзная организация медиков в составе уже действующего Свободного профсоюза Беларусского. Председатель новой организации, врач Станислав Соловей считает, что в ту же ночь спецслужбы добрались до офиса профсоюза и документов с фамилиями членов«Панацеи»: «Когда мы опубличили, что мы создались, уже назавтра были разговоры и четкие списки людей, которые действительно туда вступили. Особенный момент в том, что изучали фамилии тех, кто участвовал в выдвижении делегатов на мероприятия от своей больницы, но сам там не был. Фамилия его там не звучала. А человеку сказали «Здравствуйте».
По этим спискам главные врачи вызвали подчиненных на беседу. Станислав Соловей, как и многие другие, записал такой разговор на диктофон.
Начальник отдела кадров 3-й городской клинической больницы Елена Короткая: «Будучи уволенным по мотивам, изложенным в Декрете № 5, работник не имеет права больше занимать государственные должности».
Режим надел белые халаты на чекистов
Увольняли и потом не брали на работу в другие учреждения лиц, отбывших арест за протесты. Особенно если речь шла об использовании бело-красно-белой символики. Решения принимали следующим образом.
Разговор Натальи Боярской с Александром Дроздом (Д), главным врачом Борисовской центральной районной больницы:
Д: Мой вышел на работу… как его… забыл… Тихонович.
Б: Это кто такой?
Д: Программист, которого на сутки закрыли, 30 дней там его продержали. Я с ним за день (понедельник – день тяжёлый) еще не встретился. В коридоре ждет решения моего.
Б: Угу. (Смеется.)
Д: До свидания?
Б: Основание какое было на задержание? Обычное хулиганство или есть…
Д: Нет, судя по всему БЧБ.
Б: Ну… я думаю, что да, [увольнять].
Д: Я понял.
Чтобы никто из инакомыслящих не увильнул от ответственности, в мае режим надел белые халаты на чекистов.
Разговор Натальи Боярской с Ольгой Колюпановой (ОК), заведующей отделом кадровой работы Министерства здравоохранения:
ОК: Наталья Илларионовна, значит, в вашей Минской областной клинической больнице необходимо ввести должность заместителя главного врача по организационно-кадровой работе.
Б: Опаньки! По организационно-кадровой работе. Так…
ОК: Да. Значит, это не обсуждается.
Б: Я так понимаю, кандидат у вас тоже уже есть, да?
ОК: Ну, это не у нас кандидаты…
Б: Понятно, но он есть.
ОК: Да-да. Кандидаты, конечно, будут. Пока не знаю их, но… (Смеется.)
Б: Понятно, Ольга Николаевна.
На то время поток увольнений и отставок уже набрал масштаб. Чистый отток медиков за январь 2021 года – 700 человек, что вдвое больше, чем в январе 2020-го. И несравнимо с минимальным оттоком в 2016–2018 годах.
Черный список медиков спецслужбы передали в министерство, утверждавшее кадровые назначения и в государственном, и в частном секторе.
Координатор Центра медицинской солидарности, основатель волонтерской инициативы ByCovid19 Андрей Ткачёв: «Там уже не смотрели на должности, на твой опыт, на выслугу лет, на то, какой ты уникальный специалист. Увольняли вообще всех, зачищали вплоть до уникальных специалистов, заменить которых было абсолютно некем. Закрывались целые отделения в больницах в силу того, что отсутствовали специалисты. Из-за того, что их уволили по политическим мотивам».
Взяточничество не ломало врачам карьерной тропы
Настоящие преступления – как, например, взяточничество – не ломали врачам карьеры. По телефону Ольга Колюпанова, заведующая отделом кадров Минздрава, сначала просит Наталью Боярскую прислать информацию о «политических» кадрах, а потом об «отпускниках» – врачах, которых досрочно отпустили из колонии: «Завтра пусть подготовит, может, Наталья Георгиевна, или из ваших отпишется Барсамян по нашим «отпускникам», скажем так (по вышедшим из тюрьмы). Мне надо, что принят на работу Белецкий и на какую должность. Мне нужна информация, что принят на работу Лосицкий. Мне 25-го в Совмин отчитываться».
Бывший руководитель РНПЦ травматологии и ортопедии Александр Белецкий и экс-замминистра Игорь Лосицкий попали за решетку в рамках так называемого дела медиков.
«Белые Халаты» ко Дню медика требовали выпустить из заключения и восстановить на работе врачей, задержанных за общественную позицию. Опубликовали также список погибших во время борьбы с пандемией медицинских работников, куда вошли 193 человека.
А какую информацию готовил Минздрав к профессиональному празднику? Наталья Боярская разговаривает с мужем, Дмитрием Боярским (ДБ), заведующим отделением реанимации Минской областной больницы:
Б: Дим, скажи, кто у тебя хороший реаниматолог, который часто выезжает на вызовы по району и спасает людей?
ДБ: У меня много таких, у меня все ездят на вызовы.
Б: Все у тебя ездят. А самые лучшие? Нужен кандидат на награду за спасение во имя жизни.
ДБ: Грицук Жанна Ратиславовна. Дмитраченко есть ещё…
Б: Дмитраченко? А… как они вообще по взглядам?
ДБ: Дмитраченко – наш. Наш – точно.
Б: А Грицук? Нейтральная?
ДБ: Нейтральная. (Смеется.)
В итоге не наградили ни одного достойного врача, в лояльности которого сомневались. В регионах ставки были выше.
Стремление удержаться на должностях – отличительная черта служителей лукашенковского режима
Станислав Соловей, председатель «Панацеи», говорит: «Главные врачи в первую очередь беспокоились не о коллегах. Они беспокоились о том, чтобы остаться главными врачами – в первую очередь. Особенно это касалась обычных небольших больниц, поэтому там были более свирепые репрессии».
Стремление удержаться на должностях – отличительная черта служак лукашенковского режима. Чтобы не получить за то, что было сделано или не было, приходится хитрить и среди своих. Так, обсуждали, сообщать ли плохие новости Александру Ходжаеву в день, когда тот покидал Главное управление организации медпомощи, чтобы стать главным психиатром Министерства.
Разговор Натальи Боярской с Зиновием Гозманом (Г) из Главного управления здравоохранения Миноблисполкома:
Б: Вы мне отправили новости с TUT.by. Похоже, нужно на республику сообщать.
Г: На республику сообщено. […] От Александрова я получил эту статью где-то около пяти. И я тогда ему позвонил и сказал: Алексей Алексеевич, звоните Ходжаеву. Он спросил: а зачем? А я у себя в голове уже сложил, что тем более [нужно доложить Ходжаеву о статье]. Если будет кто-то потом спрашивать, почему не доложили… Извините, ребята, мы доложили. Ходжаев – главный психиатр Минздрава… Всё! Какие к нам вопросы? А то, что Ходжаев дальше не доложит никому, будучи уже одной ногой там, так это не наши проблемы!
Пока Александр Ходжаев занимал пост главы РНПЦ психического здоровья, более полусотни работников внесли в список ненадежных и поддали политическим репрессиям. Что, несомненно, помогло пробиться в министры.
Многие чиновники знают, что их могут прослушивать
Фамилии тех, кто причастен к репрессиям, не останутся в тайне. BELPOL помогает нам идентифицировать лиц, фигурирующих на добытом киберпартизанами милицейском прослушивании.
Многие чиновники и руководители организаций знают, что их могут прослушивать, и принимают правила игры. Другие же…
Бывший работник администрации президента Анатолий Котов говорит: «Многие и не думают, что его прослушивают на таком уровне – профессионально. Потому что считают себя не настолько важными для той системы… Считают, что то, о чем они разговаривают с кем-то, не представляет никакого интереса, ведь это какие-то мелочи».
В первой части расследования мы показали, как медицинская сфера на пару с пропагандистами врала о реальном состоянии пандемии и в то же время обеспечивала чиновников вакциной.
Александр Лукашенко, ради спокойствия которого спецслужбы собирают компромат на чиновничество, в ответ признал, что не может скрыть эти архивы от народа: «Страшная проблема… Несмотря на принимаемые меры продолжаются взломы государственных информационных ресурсов».
А достоянием людей становятся доказательства преступлений каждого винтика его системы.
Если вернуться к беларусскому здравоохранению – молодым специалистам следует знать, кто и как будет распоряжаться их даже не политическими правами.
Разговор Натальи Боярской и Елены Клещенок (АК), главного врача Крупской центральной районной больницы:
АК: Наш фельдшер записался к вам на приём. Мы информацию оставили, но я хочу немножко ситуацию прояснить.
Б: Ну давай, рассказывай.
АК: Человек хочет работать на скорой помощи и не хочет работать на районе. […] С ним работаем, никто ничего ему не запрещает. Я сама лично с ним беседовала в плане том, что работать надо везде: и на скорой помощи, и в больнице, и еще где-то. Выполнять, извините, нормативные документы, распоряжения. И работа, в принципе, есть работа и «хочу – не хочу» никому не интересно.
Б: В общем – не отпускать. Не отпускать?
АК: Ну, честно говоря, раз уже вот так, я согласна отказаться от жалоб…
Б: То пусть работает.
АК: Пускай работает.
Принудительное распределение и работа там, где не нравится, – удел рядовых выпускников и молодых специалистов. Но не чиновничьих детей. Наталья Боярская рассказывает о планах сына и невестки Елене Мискевич (ММ), главврачу Клецкой центральной районной больницы:
Б: Егору нормально. Он сказал: поеду на деревню. Ну его нафиг, эта поликлиника.
ММ: И что – не пойдет? А на деревню – в амбулаторию в смысле?
Б: Да.
ММ: А реаниматологом он собирается становиться?
Б: Да, конечно, это мечта у него так и остается.
ММ: Понятно.
Б: Но он сказал, ни**ра я в поликлинике в Боровлянах работать не буду, поеду на село.
ММ: Ну, правильно!
Б: Лера, гляжу, уже хочет сдать на категорию и посматривать в частный центр.
ММ: Потому что у нас в поликлиниках вольтанёшься. […] Принимать в таком количестве людей в этом всём дурдоме – молодежь так не хочет. Они не могут так уже.
Но каждый «может» или «не может» в меру своих или родительских возможностей. После ограничения до минимума права выбора места работы молодые не побрезгуют пользоваться привилегиями, которые дает фамилия.
Юлия Тельпук / ИР, belsat.eu
