«Без справедливой цели умирать тяжело». Интервью с десантником, который написал книгу о вторжении в Украину
Российский десантник Павел Филатьев на днях тайно смог покинуть Россию. Он заявляет, что его преследовала военная полиция, прокуратура и даже ФСБ. Причиной, по всей вероятности, стали не преступления, а его рассказ «ZOV» о войне в Украине, который он написал после того, как два месяца провел на фронте. Произведение сильно отличается от пропагандистского нарратива – в нем бывший военный резко осуждает российскую военную агрессию.
Филатьев получил известность не только в России и Украине, но и на Западе, где уже успел дать интервью нескольким крупнейшим СМИ. Однако стал врагом почти всем: украинцы и российские оппозиционеры называют его оккупантом, не испытывая особых симпатий, а для государственников он предатель и клеветник. Сам десантник это понимает, но говорит, что ни о чем не жалеет.
«Вот Так» поговорил с Филатьевым о том, почему он решил описать события на фронте, о кадыровцах в Украине и о том, кто рассказывает о войне наиболее достоверно.
Повеситься, уйти в монастырь, написать книгу
– Так получилось, что после выхода книги стали ненавистны почти всем – и тем, кто против войны, и тем, кто за нее. Хотя вы просто выразили свой взгляд на события. Вы не жалеете что все произошло именно так?
Нет, я не жалею ни капли. Правда, жизнь моя не стала проще. Последний месяц я постоянно меняю место жительства. Я от этого очень устал. Но морально мне стало легче. Хочу пояснить, что я патриот своей страны и армии. У моей страны должна быть сильная профессиональная армия, но при этом я не хочу, чтобы она представляла угрозу миру и занималась какой-то ху***ой то в Сирии, то в Украине. Для всех очевидно, что правительство просто поднимает свой политический рейтинг таким способом.
Когда я писал рассказ, это была терапия чисто для меня. Мне очень тяжело было это писать. Вот начинаешь вспоминать по дням и описывать, что произошло в конкретную дату, и на это уходят чуть ли не сутки. Очень сложно было даже мысленно вернуться в эти ощущения и эмоции, и я честно об этом написал. Когда перечитываю, думаю — какой ужас, но это правда. Мне самому плохо читать об этом. Но я сделал хоть какой-то шаг, чтобы поменять эту ситуацию и остановить войну, увидеть свои ошибки, понять, как их справить.
– Вы признаете, что пойти в армию и попасть на войну было вашей личной ошибкой?
Так сложились обстоятельства, и я максимально подробно описал в книге, почему они так сложились. Это уже произошло. Что я могу сейчас сделать: уйти в монастырь, застрелиться или повеситься?
– Это был не первый ваш контракт, в конце нулевых вы служили на Кавказе во времена контртеррористической операции. Вам приходилась убивать людей и тогда, и сейчас в Украине?
Да, я тогда был солдатом, охранял первых лиц и участвовал в зачистках в горах. В то время на Кавказе — с 2007 по 2010 год — было действительно опасно, хоть с войной в Украине не сравнить. Думаю, что я никого не убил ни тогда, ни сейчас.
– В книге вы пишете, что не поддерживали российскую агрессию в Украине в 2014 году, но все равно подписали новый контракт в 2021-м. Вы не предполагали, что придется исполнять волю правительства, политику которого вы не разделяете?
До начала войны никто реально не представлял, что все будет действительно так. Даже члены Совета безопасности в прямом эфире дрожали и глотали язык перед наступлением. Если они не знали, как действовать в этой ситуации и что их ждет, что мог знать я и как мог предвидеть такое?
– Пока вы один из немногих российских военных, которые открыто выступили против войны. Почему из более чем миллионной армии не нашлось еще? Появится ли они?
Да, такие точно будут. Никто особенно в войсках не разделяет восторга от происходящего. Но на войне человек находится в информационной изоляции, это отдельный мир со своими правилами, опасностями и сильными эмоциями, другое психологическое состояние, в котором почти невозможно осознать смысл и масштабы происходящего. Честно говоря, если бы мы попытались поговорить с вами сразу после того, как я покинул места боевых действий, то поговорить бы так физически не получилось бы.
Человеку нужно время, чтобы вернуться в мир. А многие военные уже полгода на передовой и не были дома. Их сознание сильно изменилось. Когда они вернутся и начнут понимать, что произошло, то найдутся и те, кто выступит против всего этого. Главное, чтобы общество, не поддерживающее СВО, не вело себя по отношению к ним слишком агрессивно, иначе они начнут так же агрессивно отвечать. Получится замкнутый круг. Их стоит поддержать в их антивоенной позиции.
Мораль российской армии, украинцы, кадыровцы
– Вы достаточно смело, судя по рассказу, общались с офицерами и высказывали свое недовольство по поводу произвола в армии. Почему остальные военнослужащие так себя не ведут?
Все, что происходит с российской армией и войной в Украине, для меня это личная трагедия, я воспринимаю все серьезно. Я человек мирный, всегда готовый к диалогу, но командование меня не пугало — я всегда готов отстаивать свои интересы. Тем более что я вырос в военной части и меня не пугают кричащие полковники. Даже если он будет угрожать мне рукоприкладством, я готов ответить, так воспитан.
Почему все молчат? Сейчас страшное, неопределенное время, ничего лишнего и на гражданке говорить нельзя. А в армии всегда учат не думать, а делать, что говорят. Там отточенные методы дрессировки. Причем у офицеров она длится в училищах пять лет, что еще хуже влияет на волю, чем год у срочников.
– В рассказе вы говорите, что реально никакой подготовкой в российских частях почти не занимаются. В пропагандистских роликах нам показывают совсем другое, сплошные дифирамбы!
Постоянно нахваливать себя очень удобно. Даже обычный срочник после увольнения стыдится сказать, что занимался не военной подготовкой, а какой-то ерундой. Конечно, солиднее чего-нибудь напридумывать и рассказать, какой я крутой парень. Так и с войны многие возвращаются и пытаются сгладить ситуацию, где-то ее смягчить, а где-то приукрасить. Мне лично хотелось рассказать все откровенно и максимально непредвзято. Любопытно, что кто-то говорит, что я слишком хвалю русского солдата, а кто-то думает, что я только критикую. Правда всегда мало кому заходит.
– Если сравнивать ВС РФ с ВСУ, то у кого больше преимуществ?
Главная причина того, что российская армия фактически не смогла выполнить свои задачи, — это ее недоверие к властям страны и командованию. Плюс на фронте военные все видят своими глазами и не очень хотят в этом участвовать. Многие воспринимают происходящее скорее как гражданскую войну. Они морально не готовы действовать по отношению к украинцам хладнокровно и жестоко.
Кроме того, российская армия действует по уставам времен ВОВ, которые в нынешних условиях потеряли актуальность. Украинская армия чувствует моральное превосходство — они защищают свою страну. Российская же армия нападает и не всегда понимает зачем. Нужно учитывать, что оба народа воспитывались на героизме ВОВ, никто не хочет быть захваченными. Все готовы умирать, но без справедливой цели делать это очень тяжело. Украинцы не согласятся, но мне кажется, что в целом российская армия сильнее ВСУ, однако у последней есть реальный смысл сражаться.
– Была ли у вас ненависть именно к украинцам, легко ли их воспринимать врагами? Ведь если брать кавказские войны, то там против вас стояли люди с другой культурой, религией, внешностью, а тут — сильно похожие на русских. Был ли тут какой-то контраст?
Вы подводите меня под еще большие проблемы с таким вопросами. Я и так нахожусь под огнем всех сторон, мне не хватает еще хейта со стороны Кавказа. Я был там много где, это целый отдельный мир, где огромное количество просто замечательных людей.
Когда культура и религия воюющих сторон на войне разная, то врага именно как врага воспринимать намного проще. А когда человек с тобой одной религии, культуры, воспитания, языка, на лицо с тобой похож, то здесь становится очень тяжело. Несмотря на то что в СМИ транслируется тема о том, что исключительно все российские солдаты убийцы и насильники, это далеко не всегда так. Такое, безусловно, было где-то, но сам лично я ничего подобного не видел. Такие приемы пропаганды лишь разжигают ненависть, обе стороны конфликта будут лишь ожесточаться и озлобляться.
– Сильна ли в среде российских военных вера в пропагандистский миф о борьбе с нацизмом в Украине?
По моему опыту общения с сослуживцами из разных подразделений таких наберется не более 10%. Большинство военных не довольны Путиным, Медведевым и всеми остальными. Все это время почти все молчали, но теперь подходят к точке кипения. Правительство России роет себе могилу: очевидно, что они нервничают и не знают, что делать.
– А что тогда мотивирует воевать?
Мы десантники, у нас есть своей шовинизм, мы не пасуем, не отступаем и не сдаемся — просто потому, что у нас так принято. Каждый год множество десантников получают травмы при прыжках, но мы берем яйца в кулачок и прыгаем. У 90% мотивация вроде «я военный», «мне приказали», «я давал присягу», плюс какая-то череда обстоятельств, из которых сложно вырваться, выход тут найти сложно. Только если российский народ скажет — возвращайтесь, все уйдут, а пока этого не произойдет, то многие будут считать своим долгом находиться там. Надо понимать, что у людей еще и едет крыша: есть те, которые все это время с февраля провели на передовой.
– Российская армия многонациональна, некоторые любят в последнее время говорить, что особой жестокостью славятся представители нацменьшинств. Так ли это? Какие вообще межнациональные отношения в армии?
В разных частях и в разных коллективах все очень по-разному, что касается отношений. Но вот у меня в подразделении был парень из Дагестана. Очень достойный солдат и человек, я даже и представить не могу, что он мог бы кого-то насиловать или убивать, скорее наоборот — он бы пресек подобную ситуацию.
– Вы видели кадыровцев в деле?
За два месяца на передовой я видел их лишь однажды в аэропорту Херсона. Они приняли нас за каких-то крутых парней, хотя мы были очень худыми и изможденными. На нашем фоне они были снаряжены и снабжены намного лучше, о чем можно судить по комплекции и внешнему виду. Больше не видел.
Арестович успокаивает, но Левиев лучший
– Когда у вас появился доступ в интернет, вы стали читать новости про войну. Какие, по-вашему, самые адекватные?
Понятно, что в условиях войны работает пропаганда с обеих сторон. В целом украинские новости и ролики порой описывают все более адекватно и реже преувеличивают. При этом часто в их СМИ присутствует резко негативный взгляд на все российское общество, а не только на военных. Но я прекрасно понимаю почему — они находятся под обстрелами, война ломает судьбы миллионам людей.
Самая лучшая и непредвзятая аналитика, на мой взгляд, на эфирах Майкла Наки с Русланом Левием из CIT. Он достаточно детально и без лишних кренов описывает ситуацию на фронте. В то же время я вижу, что огромное количество блогеров явно предвзяты в освещении хода боевых действий: они работают в интересах одной из сторон.
– А что на счет Арестовича? Он каждый день дает сводки, согласно которым Украина побеждает. Стоит верить его информации?
Честно говоря, мне не нравится, как он выглядит. Но он очень успокаивающе влияет на зрителей, не сказать, что врет, просто не всегда говорит о поражениях. Он умелый психолог. Его плюс еще в том, что он реально бывший военный, причем не «сапог», а со своей головой. Думаю, что он находится на своем месте, исполняет сегодня очень важную роль для Украины в этом качестве.
– В пророссийских каналах постоянно появляются слухи про то, что украинцы кастрируют военнопленных, но ни одного доказательства по-прежнему нет. Несмотря на это, вы в книге тоже об этом пишете. Вы сами лично видели издевательства?
Лично не знаю, не видел. Но слухи ходили у нас, что кто-то даже после этого повесился. Слухи не рождаются на пустом месте, думаю. Да и признаться, открыто рассказать об этом будет морально тяжело.
Вьетнам, Ганди и мир с Украиной
– В книге вы говорите, что российское общество должно остановить войну. Оно виновато, потому что до сих пор недостаточно протестует. Такая же риторика часто встречается и у украинцев. Но страна очень сильно поменялась, протесты подавляются жестоко, даже за высказывания в сетях на людей заводят тысячи дел.
Давайте вспомним Вьетнам. Действительно массовые протесты начались не сразу, а когда стало приходить все больше гробов. И да, протестующих в США тоже очень жестоко разгоняли, вплоть до расстрелов, но гражданское общество стояло на своем, долгие годы мирно сопротивлялось и смогло прекратить бессмысленную, жестокую войну.
Думаю, что нам полезен именно такой опыт — мирного и постоянного протеста. Недавно я прочитал книгу о судьбе Махатмы Ганди и его философии ненасилия. Многим стоит ознакомиться с его историей политической борьбы. Сам конфликт может продолжать эскалироваться еще долго, если общество не будет действовать.
– Куда дальше эскалироваться? Ядерный удар?
До 24 февраля все последующие произошедшие события нам казались невероятными: какая война в Европе XXI века! А сегодня кажется фантастическим ядерный удар, но, к сожалению, я теперь допускаю и такой сценарий.
– Как, по вашему, должен будет выглядеть мир между странами?
Россия должна вывести все войска, оставить «ДНР» и «ЛНР», но предоставить возможность всем желающим гражданам республик уехать в РФ от возможных преследований. Что касается Крыма, то тут гораздо более сложный вопрос — крымчане, а не кто-либо другой должны сами решить, в какой стране им быть. Присоединить полуостров военным путем у Украины, скорее всего, не получится, она может завоевать его только политически. Еще Россия должна будет помочь восстановить Украину после войны.
– Как дальше Россия сможет сосуществовать с Украиной? Возможна ли дружба теперь даже на бытовом уровне?
Всего 80 лет назад, во время Второй мировой, на планете происходили страшные события — военные преступления невероятных масштабов. Но теперь все общаются с Японией и Германией, воспринимают их нормально. Более того, принято соболезновать японцам по поводу бомбардировки атомным оружием их городов. Даже в современной истории России были очень жесткие чеченские войны, но все со временем забывается, выветривается, раны заживают. Думаю, что с Украиной будет так же, но сколько времени потребуется — зависит от того, на сколько усугубится ситуация.
– Чем вы планируете заниматься дальше?
Я даже не знаю, где окажусь и что буду делать завтра, о более далеких планах в моей ситуации рассуждать странно.
Беседовал Лев Манский
