Кино нудно упорядочивает окружающий хаос: что я увидела на кинофестивале DOC Leipzig
Режиссер весь фильм пытается узнать, откуда у него детское воспоминание о пролетающем над головой космическом корабле. Я посмотрела программу документальных фильмов на кинофестивале DOC Leipzig как член жюри, и как раз южнокорейский «Универмаг «Universe» (Universe Department Store) стал нашим победителем. Самый свежий, свободный и по-хорошему безумный во всей программе, к тому же один из немногих, где малая или большая трагедия не наваливаются зрителю на грудь бетонной плитой.
Документальное кино – это кино о катастрофах. Бывает, чем сильнее катастрофа, тем сильнее фильм (или по крайней мере впечатление от него). У нас у всех кружилась голова после физически невыносимой картины «Белый ангел – конец Маринки». Целый фильм команда спасателей эвакуирует жителей украинской деревни Маринка, которая постепенно уничтожается россиянами. Большинство планов сняты на прикрепленную к одному из спасателей камеру, так что изображение постоянно колотится и дрожит, а на изображении – измученные и раненые люди в своих домах и подвалах. После показа мне казалось, что если я что-то возьму в рот, меня тут же стошнит. Я спаслась алкоголем.
К сожалению или к счастью, наш безумный дом [мир] систематически поставляет документалистам много тем, выбирай – не хочу. Раньше я смотрела на эти трагедии с холодным сердцем, сейчас каждая история по крайней мере забирает мою «вовлеченность», а не только отстраненный взгляд кинокритика. Я, например, до сих пор не понимаю, могу ли объективно оценивать документальные фильмы о беларусских событиях после выборов 2020 года. Видимо, нет. А когда в мире случается очередная катастрофа, цинично ждешь кино о ней, как сейчас о войне Израиля и ХАМАС.
Программа моего жюри на DOC Leipzig – одном из престижнейших кинофестивалей для документального и анимационного кино в Европе – началась с ленты «Кумва – что приходит из тишины». На череде длиннющих планов старшее поколение тутси рассказывает детям о геноциде своего народа в Руанде в 1994 году. А совместная продукция Хорватии и Сербии «Эль Шат – проект утопии» пользуется воспоминаниями живых очевидцев в качестве войс-овера и хорошо сохранившимися архивами, чтобы перфекционистски методично рассказать, как в 1944 году беженцы из Далмации поехали в специальный лагерь в египетской пустыне и вернулись из него.
Я подумала, какое интересное явление: авторы структурировано, организованно, постепенно и от этого часто нудно рассказывают о трагедии. Разбирают ее, упорядочивают и таким образом как бы берут под контроль. Что-то в этом есть – хотя бы таким способом упорядочить неподвластный нам окружающий хаос.
Так же фильм The Standstill аккуратно, последовательно, выверенно повествует о распространении вируса Covid-19, от его появления и через несколько официальных локдаунов в Австрии. Там и адаптация огромных помещений на нужды больных, и рутина врачей, и работа властей, и протесты австрийцев против ограничений при локдауне, и возвращение к норме. В фильме размеренно расставлены интервью. Так подзабытая уже тема коронавируса стала еще более нудной, зато в рамках художественной формы была условно взята авторами под контроль.
Режиссер французского фильма «Бабушка 44» разговаривает со своим отцом о его отце, убитом за сотрудничество с нацистами в 1944 году. Иллюстрирует разговор опять же методичное, внимательное и нудное отражение отцовской фермерской рутины – что сбалансирует предполагаемые эмоции от позорной темы разговора.
За завтраками мы говорим о разделениях. Американский режиссер рассказывает, что некоторые члены ее семьи голосовали за Трампа (а для нее оскорблением был уже сам мой вопрос, голосовала ли она за него), поэтому разговоров о политике за столом лучше не начинать. Немецкая кинокритик, происходящая из Восточной Германии, рассказывает о сохранившейся разнице в современной Германии между территориями бывших ФРГ и ГДР. Мы пробуем популярное печенье из супермаркета – моя собеседница помнит его с детства, а коллега из Западной Германии никогда его до сих пор не пробовала.
Насколько понимаю, люди идут на популярные жанры ужастика и комедии за эмоциями. Я тоже часто ищу в кино именно их, но даю себе отчет, что кино может работать и в обратную сторону. Упорядоченная кинопрограмма на DOC Leipzig во время шокирующих событий в Израиле, войны в Украине, репрессий в Беларуси, всех возможных разделов, разделений и конфликтов приземлила и разложила все по полочкам. В мире тотальный хаос, а на показах кинофестиваля – логика и последовательность.
Когда, удрученная этими порядком и симметрией, я посмотрела фильм «Универмаг «Universe», он показался мне самым безумным экспериментом и самым «некатострофичным» фильмом на свете. Он соединил в себе все, что мог соединить, – съемки Сеула, анимацию, графику, неземной мир, рекламу 1980-х и шаблонные интервью перед камерой, которые обычно воспринимаешь как признак телевидения.
И таким эклектичным способ автор пытается исследовать свои воспоминания о Сеуле 1980-х, который был разбит во время корейской войны, но тогда стремительно развивался и предлагал горожанам новые, «капиталистические», привлекательные и в то же время обманчивые развлечения. Как-то в детстве над головой автора пролетел космический корабль – и был это большой город Сеул или, может, сон, а может, даже не сон, мы так и не узнаем.
Но как же было приятно вращаться вокруг загадочного детского воспоминания, а не погружаться в геноцид, войны, переселения, убийства и Covid-19. Мне бы понравилось, если бы было наоборот: если бы это искусство было необузданным, а не наш безумный дом [мир].
Редакция может не разделять мнение автора.
