«Власть в Беларуси похожа на оккупационную администрацию». Эксперт – о беларусском обществе и том, возможен ли диалог
Многие говорят, что сегодня в Беларуси все держится на насилии и страхе. Исследователи констатируют: раскол между полярными частями беларусского общества только углубляется и диалог практически невозможен. Но действительно ли это так? Какое оно – общество, которое строит режим Лукашенко, насколько устойчиво и возможно ли в чем-то убедить сторонников власти? Об этом мы поговорили с известным беларусским социологом, старшим исследователем Центра новых идей Геннадием Коршуновым.
10% общества кошмарит всех остальных
По мнению эксперта, четко очертить пропорции беларусского общества довольно сложно: полноценные глубинные исследования чрезвычайно сложно провести в Беларуси, а ситуация довольно динамичная и меняется быстро. Вместе с тем Геннадий Коршунов отмечает, что партизан, то есть упорных противников режима в обществе минимум четверть, что подтверждают различные социологические исследования.
«Это те, кто в социологических опросах не боится высказывать своего мнения, своего недовольства властями. Практически их должно быть еще больше, но насколько – сказать сложно», – отмечает эксперт.
По словам Коршунова, сторонников власти примерно столько же, 25-30%, но это максимум. Разница между этими группами очень велика с точки зрения ценностей и мотивации. Противники власти – люди, которые имеют высокую мотивацию, компетенции для самореализации, опыт гражданской активности. Их компетенции выше. Ценностные, мотивационные составляющие сторонников власти значительно ниже.
«Я бы разделял группу сторонников власти на две. Есть упорные, более мотивированные – это прежде всего силовики, часть чиновничества, часть бюджетников, которые не видят своего существования за пределами той системы, которую выстроил Лукашенко. Таких не более 10%. Остальные гораздо более незлобливы.
Между сторонниками и противниками власти есть еще и третья, самая большая группа белаорусов. Это те, кто не может или боится определиться, за или против власти. Мы знаем, какая ситуация в Беларуси, насколько сложно позволить себе даже мысленно этот выбор сделать. С другой стороны, мы видим, что определенные меры Лукашенко дают свои результаты – тот же вопрос войны, в котором Лукашенко лавирует искусно. Или популистские меры в экономике, которые хоть и накапливают негативные последствия, но непосредственно еще не ощущаются, экономика держится, и люди в принципе положительно ее оценивают», – отмечает Геннадий Коршунов.
Десять процентов упорных сторонников режима наделили властью и полномочиями кошмарить остальную часть общества, когда в 2020 году была сформулирована концепция «не до законов».
«Хочется верить, что эта часть даже гораздо меньше 10%, так как даже в силовых органах еще не все шалеют, и среди чиновничества не все довольны ситуацией.
За эти три года в судебной, силовой, пропагандистской системах обнаружились десятки, может, сотни одиозных персон на всю страну, которые думают, что им позволено все и теряют голову от чувства абсолютного своеволия. Но это не проценты населения, на уровне общества их можно считать единицами.
Если бы такой произвол был действительно тотальным, даже среди тех же 10%, мы бы видели в Беларуси другую картину. Насилия было бы гораздо больше в различных сферах и на уровне повседневности. Меня утешает, что такого насильственного противостояния, к счастью, нет», – отмечает эксперт.
Разрыва между частями общества нет, а между государством и обществом – есть
Независимые социологи констатируют: в беларусском обществе существуют две противоположные друг другу мнения относительно ситуации в Беларуси и ее будущего. Эксперты Филипп Биканов, Олег Манаев и другие в своих исследованиях говорят о том, что существует большой разрыв между сторонниками и противниками власти. Геннадий Коршунов в свою очередь считает, что в обществе нет разрыва, но есть поляризация:
«Это, скорее, вопрос терминов, чем является разрыв, а чем поляризация. Но главный вопрос здесь практичный: может ли эта ситуация перерасти в насилие и как это преодолеть, выйти на возможности диалога? Почему я говорю о поляризации, а не о разрыве? Во-первых, есть средняя группа, которая уравновешивает полюса, и на самом деле она будет решать, склоняясь в одну или другую сторону. И это хорошо. Во-вторых, выше я говорил о разнице в мотивациях, компетенциях между полюсами общества. Здесь важна прежде всего мотивация.
Ни в 2020, ни в 2021 году до насильственного противостояния между частями общества не дошло. То, что мы наблюдали, – это противостояние государства, прежде всего его карательных органов, и общества.
Вот разрыв между государством и обществом действительно существует. И в некотором смысле это очень похоже на действия оккупационной администрации, хотя юристы с этим не соглашаются. Когда государство не вырастает из своего общества, а как захватчик давит, унижает общество и выжимает из него все соки, а несогласных либо наказывает, либо выжимает из страны».
С этой точки зрения перспективы диалог в беларусском обществе вполне возможен. Ведь даже сейчас есть общие основания, которые разделяются всеми сторонами: прежде всего это антивоенный консенсус, о котором говорят все социологи, а также ценность суверенитета Беларуси, которую разделяют все стороны политического спектра.
На чем еще можно строить общую платформу будущего? Геннадий Коршунов отмечает, что, например, сторонникам Лукашенко будут очень важные составляющие социального государства: поддержка уязвимых слоев населения, пенсионная система и так далее. И нужно будет им что-то предложить.
«Хочется надеяться, что в определенное время будет возможность разговаривать с этими людьми, доказывать им свои позиции. Если пропагандистские СМИ потеряют свое влияние, можно будет объяснять, чем есть Евросоюз, в чем перспективы западного направления развития и так далее.
На самом деле с большой частью сторонников властей можно разговаривать, их можно будет в чем-то переубедить. Но останутся и те 10%, переубедить которых будет невозможно. Об этом говорит опыт Германии 1940-1950-х годов, когда часть немцев все равно продолжала думать, что Гитлер был хорошим великим вождем.
Даже когда немецких пенсионеров собирали и отвозили в тот или иной концлагерь, находились те, кто говорил, что это американцы все выдумывали, мол, вы врете, ничего такого не было. Но в демократическом обществе переубедить всех и не надо. Каждый имеет право на свое мнение, но решать должно большинство. Ценности, которые весь мир считает либеральными, демократическими и прозападными, мы в Беларуси часто так не осознаем, хотя большинство разделяет именно их. Это определенный парадокс беларусского массового сознания», – отмечает собеседник.
Систему, которую строит режим Лукашенко, на взгляд Геннадия Коршунова, нельзя назвать устойчивой:
«Беларусь фактически в состоянии кризиса. Единственные моменты, которые сейчас оцениваются экспертами положительно, – это инфраструктура (социальная, медийная и другая), то, что было накоплено и выстроено на протяжении десятилетий. Но год от года оценки и здесь ухудшаются. Остальные сферы – в зоне отрицательных оценок. По шкале от 0 до 5 оценки не около 0, а ниже 2. Поэтому назвать устойчивой систему, которую строит Лукашенко, невозможно».
«Жизнь – это не только репрессии, и она продолжается в Беларуси»
Режим уничтожил признаки протеста и неповиновения беларусского общества в стране, зачистил политическое и информационное поле. Но, несмотря на это, репрессии не прекращаются. По данным правозащитного центра «Весна», всего только за 2023 год с политическим административным преследованием столкнулись не менее 6386 человек, из которых почти 4500 в итоге осудили.
Почему так происходит?
Геннадий Коршунов отмечает, что репрессии сильно ощутила на себе только часть беларусского общества – та, планку которой мы раньше обозначили минимум на четверть:
«Мы часто смотрим на ситуацию из продемократического пузыря, который в основном и ощутил на себе всю тяжесть репрессий. Это независимые СМИ, активисты, НПО и так далее. Нам, особенно тем, кто уехал, кажется, что жизнь в Беларуси приостановилась, что репрессии дошли почти до каждого. Но это не так.
С одной стороны, исследование, которое мы проводили с Центром новых идей, говорит, что тем или иным образом, иногда не напрямую, косвенно, через кого-то репрессии дошли до каждого, кто принимал участие в протестах, кто их поддерживал. Но жестко они прошлись далеко не по каждому. Увольнения дошли не до каждой семьи. То же относительно различных организаций третьего сектора. Мы говорим, что после 2020 года этот сектор почти уничтожен, а на самом деле нет. Он очень пострадал, его инфраструктура сломана, но уничтожили не все.
С другой стороны, большая часть общества видит, что заводы работают, выплачиваются зарплаты, пенсионеры получают пенсии, в магазинах в основном все есть. Повлиял и 2022 год, когда началась война, и у беларусов было предчувствие конца света. Но апокалипсис не случился», – говорит наш собеседник.
С течением времени ситуация будет ухудшаться, репрессии будут нарастать. Но нарастают они довольно медленно, и в Беларуси нет влияния независимых СМИ, которые бы объяснили обществу, что происходит, почему и кто должен нести за это ответственность.
«Жизнь – это не только репрессии. И нравится это кому-то или нет, жизнь в Беларуси продолжается», – резюмировал наш собеседник.
Ася Сакович / ВК belsat.eu
