«Чем дольше человек на чужбине, тем меньше шансов, что он вернется». Об эмиграции из Беларуси раньше и теперь
Один из самых болезненных и непростых вопросов для беларусов, уехавших после 2020 года – вернутся ли они домой и когда? Некоторые живут в ожидании и готовы ехать на Родину хоть завтра, если произойдут перемены. Другие уже строят жизнь в новых странах и так однозначно в возможности возвращения не уверены. Одновременно те, кто уехал, предостерегают от поездок в Беларусь сейчас, а также призывают уезжать тех, кто остается в стране в ситуации риска. А как было раньше, ведь это же не первый массовый отъезд в беларусской истории? Пообщались с историком Натальей Гордиенко, которая специализируется на изучении истории беларусских диаспор, об особенностях нынешней волны эмиграции из Беларуси и предыдущих, происходивших в течение ХХ века.
«Бронюсь, куда ты идешь?»
Предыдущие крупные волны политической эмиграции из Беларуси происходили после войн – Первой мировой и Второй. Ситуация в нашей стране в те времена сильно отличалась от той, что мы имеем сейчас, отмечает Наталья Гордиенко. В межвоенное время было очень проблематично выехать из БССР, одновременно шла агитация со стороны советской Беларуси, чтобы беларусы из Праги, Вильнюса, Риги, Берлина и других европейских городов возвращались на родину.
«Процессы беларусизации выглядели извне очень привлекательно, что и спровоцировало многих беларусских деятелей на «возвращение». Печальные результаты этого известны», – говорит историк.
Сейчас на протяжении последних лет мы наблюдаем обострение споров между выехавшими беларусами и оставшимися – первые стараются убедить вторых, что оставаться в Беларуси опасно и надо уезжать, а если уже уехали, то ни в коем случае не возвращаться. В 1930-е годы, по словам Натальи Гордиенко, не было каналов и возможностей убеждать людей эмигрировать, да и выехать было невозможно. Но риски, которые несет с собой возвращение в коммунистическую Беларусь, люди понимали.
«Хрестоматийный пример слов Франтишка Олехновича Брониславу Тарашкевичу во время обмена политзаключенными в 1929-м «Бронюсь, куда ты идешь?», – одно из немногих свидетельств-предостережений относительно возвращения», – рассказывает историк.
Возвращаться или уезжать – кто кого агитировал и как?
После Второй мировой войны довольно быстро опустился «железный занавес», возможностей призвать кого-то уезжать стало еще меньше, и в целом выезд из советской страны был по-прежнему чрезвычайно сложным делом. Только единицам удавалось вырваться в 1970-1980-х годах.
«Голоса с Запада о том, что следует уезжать от опасности в Беларуси стали появляться в течение последних двух десятилетий, где-то после 1996 года в интернете начались споры между теми, кто уехал, и теми, кто оставался в Беларуси. Но наиболее активизировалось это после событий 2020 года и волны нынешней эмиграции. Так что можно сказать, что в таком объеме, как сейчас, это явление именно сегодняшнее», – говорит Наталья Гордиенко.
Несмотря на то, что взаимодействие между политическими эмигрантами и жителями в Беларуси после Второй мировой напрямую было невозможно, контактов с родными беженцы все же искали и довольно часто налаживали, рассказывает историк. Правда, преимущественно на уровне родственных связей.
«Переписывались, присылали посылки. Например, Лариса Гениюш переписывалась со знакомыми на Западе: Валентиной Пашкевич из Канады, Витовтом Тумашем из США. Ей присылали лекарства и вещи, она посылала, среди прочего, свои стихи, – говорит наша собеседница. – Правда, учитывали, что почта контролировалась властями, поэтому никакой агитации со стороны эмигрантов в отношении сородичей как правило не было. А вот в обратную сторону агитировать могли, особенно под воздействием спецслужб, которые иногда пытались вмешиваться в родственную переписку».
Голоса эмигрантов попадали в Беларусь благодаря радио
Несмотря на сложности, эмигранты искали путь влияния на общество внутри Беларуси, и иногда это было возможно, рассказывает историк. Например, благодаря радио. Внутри Беларуси люди иногда могли ловить «Радыё «Вызваленне/Свабода» либо беларусские передачи испанского радио. К ученым иногда попадали изданные на Западе книги и периодика. Правда, хранились они в чаще всего в спецфондах, в открытый доступ попали уже в 1990-е годы.
Эмигранты пытались отслеживать и по возможности поддерживать все проявления инакомыслия в БССР, помогали тем немногим сородичам, что разными путями попадали на Запад, в 1980-е годы печатали беларусский самиздат.
«В 1970-1980-е годы в разных странах беларусами была развернута широкая кампания по поддержке беларусского диссидента Михаила Кукобаки. А уже в 1990-х началась прямая поддержка беларусскими эмигрантами возрождения на Родине, политических деятелей, независимых организаций, СМИ и т.д.», – отмечает Наталья Гордиенко.
Что происходило с теми, кто возвращался в советскую Беларусь?
Многие из эмигрировавших беларусов до сих пор живут ожиданиями возвращения домой, люди мечтают, что когда произойдут перемены, на границе образуются пробки из тех, кто будет ехать на родину. Но действительно ли так произойдет и были ли подобные примеры в нашей истории?
Случаи массового возвращения из эмиграции действительно были, говорит Наталья Гордиенко. Однако они касались скорее экономических эмигрантов и происходили под большим воздействием советской пропаганды.
«Последняя в послевоенное время активно разворачивала кампанию «за возвращение на Родину», действовал специальный комитет и одноименная газета издавалась, – рассказывает историк. – Наиболее известная волна реэмиграции беларусов шла из Аргентины во второй половине 1950-х. Это были те, кто выехал из Западной Беларуси в межвоенное время, они до того не жили при советской власти и имели большие сантименты в отношении СССР, будучи под воздействием активной работы советских дипломатов в Буэнос-Айресе. В 1950-х началась активная пропагандистская кампания по возвращению аргентинских беларусов на родину, люди еще в Аргентине получали советское гражданство, бросали все и возвращались».
Эмигрантов, которые тогда вернулись в Беларусь, в тюрьмы не сажали, но довольно часто действительность оказывалась совсем не такой, как рисовалась издалека. А вернуться обратно в Аргентину потом было проблематично. Похожая ситуация чуть раньше была и с беларусами Франции, что по призыву советской пропаганды после Второй мировой стали возвращаться на родину. На границе они лишались паспорта, денег и возможности вернуться снова во Францию. Трагические истории таких эмигрантов хорошо описаны в книге Валерия Калиновского, отмечает Наталья Гордиенко.
«Надежды оказались напрасными»
Что касается политических эмигрантов, то среди них массового добровольного возвращения не было, говорит наша собеседница:
«Были отдельные случаи. Например, писатель Тодор Лебеда, который в 1944-м выехал в Германию, так как боялся репрессий за работу в газете во время оккупации. В 1945-м он все же решил вернуться на родину, в 1947-м был арестован и получил 25 лет лагерей. Освобожден по амнистии был в 1956 году. Аналогично писательница Ольга Тополя из Германии в 1948-м вернулась в Беларусь и пошла следом за Лебедой. Эти примеры не были единственными. Но заканчивались все преимущественно одинаково, заключением».
Безусловно, беженцы времен Второй мировой войны, так же, как и нынешней волны эмиграции, очень хотели вернуться в Беларусь, надеялись, что будет война США с СССР, в которой последний проиграет и развалится, отмечает историк. Поэтому многие беларусы не хотели принимать гражданство тех стран, где они оказались, чтобы иметь возможность поскорее вернуться. Но надежды оказались напрасными, говорит Наталья Гордиенко:
«У подавляющего большинства тех, кто дожил, возможность даже просто навестить родственников в Беларуси появилась только в 1990-е годы. Вопрос о возвращении тогда для них уже как правило не стоял, хотя событиями в Беларуси они активно интересовались и пытались помогать сородичам, чем могли. Впрочем, были примеры, когда эмигранты очень хотели вернуться в Беларусь в 1990-х. Общественные деятели, библиотекари, исследователи Витовт и Зора Кипели. Однако родина не была готова их принять снова для постоянного проживания, так как невозможно было ни жилье приобрести, ни трудоустроиться».
В то же время в соседней Литве эмигрантов активно принимали, говорит эксперт и высказывает мнение, что, возможно, в этом обстоятельстве заключаются основаны той разницы в жизни двух стран, что наблюдается сейчас.
«Будет ли такая же ситуация длительного невозврата эмигрантов на родину в нашем случае – посмотрим. Единственное, что чем дольше человек находится на чужбине, тем меньше шансов, что он вернется. Это хорошо известно», – резюмирует историк.
Анна Гончар / ВК belsat.eu
