Исследовательница Елена Огорелышева: «Давление на активных женщин в политике – кровавый путь беларусов к равноправию»
Последние три года Беларусь проходит через исторические изменения. Именно женщины сыграли ключевую роль в тектонических трансформациях, начавшихся в стране в 2020 году. Однако, несмотря на активное участие женщин в политике в 2020-м, их представительство остается слабым в политической жизни.
Почему так происходит, изменилось ли отношение к женщине в политике после 2020 года и почему режим борется с женщинами, мы поговорили с Еленой Огорелышевой, гендерной исследовательницей, активисткой, участницей фемгруппы КС.
«Когда женщина строит политическую карьеру, гендер – то, что тянет ее вниз»
– Показатель наличия женщин в парламенте и местных органах власти в Беларуси почти достиг скандинавского уровня. Что тут не так?
– В ряде стран в парламентах существует гендерная квота – там должно быть не менее определенного процента женщин. Но в западных странах органы власти не просто так называются – они имеют силу принимать решения. Женщины могут влиять на то, как живет общество, как существует государство.
Существуют мировые индексы гендерного равенства. Беларусь в них занимает от 20-й до 30-й позиции из 120. Мы занимаем неплохую позицию по сравнению со странами СНГ. У нас большой процент женщин с высшим образованием, маленький процент смертей среди беременных женщин, матерей и младенцев. Высокий показатель женщин в политике. Так что по статистике Беларусь – прогрессивная страна.
С каждыми парламентскими выборами количество женщин в беларусском парламенте увеличивается. Сейчас количество женщин в парламенте Беларуси выше среднего показателя в европейских парламентах. Но действительно ли мы такие прогрессивные? 26 лет диктатуры, более двух лет продолжаются репрессии в стране – все это показывает, что в стране есть один человек, который принимает решения, остальные должны быть ему подчинены. А главное качество беларусских чиновников независимо от гендера – быть лояльным и хорошо выполнять приказы. Поэтому нет разницы, есть в парламенте женщины или мужчины, или там стоит лишь мебель.
Гендерные вопросы не могут существовать в вакууме, не связываться с происходящим в стране. Многие беларусские женщины боятся участвовать в политике, активизме из страха, что у них отберут детей. Большое количество женщин сидит в тюрьмах по политическим мотивам, многие вынужденно уехали. Это все тоже про гендер. У нас есть женщины в парламенте, но огромное количество женщин не имеет возможности участвовать в политике просто из-за того, что они женщины, из страха за свою безопасность и безопасность близких.
Мы потомки политики Советского Союза, которая с точки зрения роли женщины в политике была достаточно прогрессивна. Женщин выталкивали голосовать, было много кампаний, чтобы женщины выходили из дома, были преданными партийными единицами, которые должны были заботиться об общественных проблемах. Но это не была политическая свобода. Да, ты могла голосовать, но только за одну партию. Ты могла быть общественно активной, но и ты, и все остальные знали пределы такой активности. Ты можешь делать то, что тебе кажется важным, но в строгих рамках.
Во время выборов 2020 года то, что показала Тихановская и триумвират, стало полной неожиданностью, женским лидерством, оторванным от советского понимания, новым потоком, с которым не справились.
– У нас еще достаточно патриархальное общество. По вашим наблюдениям, как беларусы воспринимают женщину-политика?
– Ошибка рассматривать ситуацию в вакууме: вот мужчины, вот женщины. Люди, личности – это не только гендер, это комплекс различных понятий. Та самая Светлана Тихановская, ее не воспринимали как «просто женщина», ее ассоциировали как личность с особой персональной историей. Невозможно было ей не сочувствовать. Часть людей голосовала за нее не из-за симпатии, а против Лукашенко, часть – потому что не могла проголосовать за Цепкало и Бабарико. Давайте представим, что завтра у нас происходят выборы, и у нас есть кандидаты: Тихановская, Латушко, Колесникова, Ковалькова. Я не уверена, что в таком раскладе победит женщина. Но они, конечно, наберут большой процент. А вот если выбирать между Гайдукевичем и Ковальковой, например, я бы поставила на Ковалькову.
Когда женщина строит политическую карьеру, гендер – то, что тянет ее вниз. Ты должен хорошо поработать, чтобы такой политический «недостаток» заставить работать на твою победу. Мужчинам проще с начала, ведь они мужчины. Но не полом единым.
«Сейчас политические действия не видятся ни надежными, ни эффективными»
– Давайте взглянем на другую сторону, на женщин со стороны демсил. В состав политических демократических партий и общественных организаций политического направления входит от 20 до 56% женщин. При этом руководителей женского пола совсем немного, зато их много среди заместителей председателей. Женщины редко возглавляют госорганы или партии, но чаще оказываются заместителями руководителей. За все время только три женщины были кандидатами в президенты. Почему так происходит?
– Во-первых, в нашем обществе существует «стеклянный потолок». Сколько бы не было лидерских способностей, компетенций у женщины, чем выше должность, тем больше конкуренция. Поэтому часто женщине в политике или бизнесе нужно быть вдвое лучше и активнее мужчины, чтобы пробить этот «потолок», формирующийся традиционными представлениями, конкуренцией; не стоит забывать и о семье. И это не только у нас. В европейских странах и США есть исследования, согласно которым у мужчин на высоких должностях может быть двое и более детей, у женщин в лучшем случае – один ребенок, но чаще нет детей вообще.
Во-вторых. Я готовилась к лекции к 8 марта и посмотрела советские поздравительные карточки к этому празднику. В 1920-1930 годы была большая политизация, партии нужно было растить надежных граждан и гражданок своей страны. Поэтому поздравления были вроде «Товарищ Семенова, поздравляем с праздником! Советская женщина идет на пути строительства коммунизма!» Впечатление, что это поздравляют какого-то безгендерного робота, раз в год вспомнив, что у него отличающийся пол. Ты не могла тогда быть социально и политически неактивной, наоборот, это было подозрительно, если ты думаешь о личных целях больше, чем об интересах партии и народа. Такое навязывание со стороны государства порождает определенное отчуждение у женщин: давайте я сама буду решать, что мне нужно, а что нет.
Мы проводили большое исследование: делали в сентябре 2020 года опрос женщин, которые своими руками, сердцем и душами были включены в трансформационные процессы в государстве. А потом сделали подобный опрос в 2022 году, чтобы посмотреть что изменилось. В 2020 году женщины отвечали, насколько они были потрясены происходящим, что да, у них есть обязанности – работа, семья, дом, но сейчас они ставят это все на паузу, так как они видели цель своей деятельности и готовы были тратить на ее достижение силы, ресурсы. Потому что они верили, что их действия будут иметь определенный результат.
В 2022 году активизм поменялся, он ушел в онлайн или стал вообще невидимым. Нет двухсоттысячных толп на улице, но это не означает, что нет активизма. Сейчас он связан с поддержкой, помощью. Конечно, часть людей потеряла мотивацию. Кто-то за решеткой, кто-то уехал – связи прервались. Также непонятно, что теперь можно делать, риск более велик по ощущениям, чем он был в 2020 году. Женщины продолжают что-то делать, но то, что в данном случае считают эффективным. Важно отметить, что это тоже политика, женщины остаются политически активными.
Беларусские женщины очень умные. Я горжусь тем, что могу себя отнести к ним. И беларуски очень прагматичны. Этого понимания не хватает многим экспертам, которые рассуждают, почему женщины вышли в 2020-м, а сейчас ушли из политики. Они не ушли. Если тебе за 24 часа нужно позаботиться о своем микромире, это забота о семье, зарабатывание денег, безопасность, то ты очень прагматично относишься к собственному времени, что ты делаешь и насколько твои действия эффективны. Сейчас политические действия не видятся ни надежными, ни эффективными. Извините, у меня есть чем заняться. Оппозиционная политика всегда была сомнительным делом. Один только раз в 2020 году, когда стало понятно, что политика может иметь результат, мы показали, что мы можем.
«У нас происходит феминистическая революция и переосмысление равноправия мужчин и женщин»
– За решеткой в Беларуси находится очень много женщин, которые подвергаются пыткам. Женщины за свою активность и политическую деятельность получают огромные сроки, в том числе и заочно. Хотя Лукашенко и говорил ранее, что с женщинами не воюет, но выглядит все наоборот. Означает ли это, что власть видит в женщинах угрозу?
– Пытки в тюрьмах, огромные сроки заключения – это ужасная история, но это история нашего общества сегодня. Мужчины также проходят через пытки и получают большие сроки. Все репрессии – месть режима людям, которые имели смелость мечтать, быть непокорными ему, безотносительно гендера.
Давление на женщин, на феминистские организации я рассматриваю как кровавый путь беларусов к равноправию. Теперь есть понимание, что с женщинами нужно считаться, что они тоже представляют угрозу режиму, и лицо этой угрозы – Светлана Тихановская. Хотелось бы, чтобы беларусское равноправие было не таким жестким, но как есть.
У нас происходит феминистическая революция и переосмысление равноправия мужчин и женщин. Женщины могут быть активистками, экстремистками, рельсовыми партизанками и несут тяжелый крест того, что могут быть осуждены за все эти действия. Нет никакой скидки на то, что ты женщина или мать, у которой есть младенец.
– Вы наблюдаете после 2020 года определенные изменения в отношении общества к женщинам в политике, в качестве лидера?
– В обществе есть колебания в этом смысле. Трудно оценить отношение к женщинам в политике, ведь мы сейчас находимся в ненормальной ситуации. Наша страна в плену – это одна действительность. Параллельно происходят какие-то политические процессы за рубежом – это вторая действительность. Кто-то уезжает, кто-то остается в стране. Новый вызов – война в Украине.
Я наблюдаю волны в отношении к женщинам в политике. В 2020 году во время женских маршей было восхищение женщинами, Тихановской и ее действиями. Сейчас время от времени мы видим совсем другое отношение: вот, эта женщина, она не знает, что она делает, вокруг нее много мужчин, которые решают за нее. Мне в этой истории интересно то, почему люди воспринимают это так или иначе. И тут гендер становится причиной, как люди могут себе объяснить и свою беспомощность, и беспомощность политического аппарата.
Мы сейчас находимся в ситуации, когда беларусское общество в очень большом стрессе. Есть определенные мнения, популярные здесь и сейчас, но я бы подождала перед тем, чтобы высказываться о чем-то в долгосрочной перспективе. Что точно понятно: люди чувствуют свою беспомощность, они в огромном отчаянии, и они пытаются хоть как-то объяснить действительность хотя бы для самих себя. Здесь подключаются и гендерные стереотипы. Но нельзя быть уверенным, что это колебание через полгода не повернется в другую сторону. Очень легко сказать – у нас патриархальное общество, и все. Мы очень странно патриархальные. Не все так просто.
СП/ИР belsat.eu
