Минский форум идет в четырех городах Европы. В Варшаве говорили о войне и гендерном равенстве
С 1997 года Немецко-беларусское общество проводило Минский форум в беларусской столице. Уже три года такое невозможно, поэтому форум ездит по Европе. В этом году первая встреча прошла в Вильнюсе, вторая в Варшаве, на очереди – Брюссель и Берлин. «Белсат» рассказывает, что было на варшавской части 2 октября и чем это полезно для Беларуси.
На вильнюсской части форума обсуждали вопросы беларусской идентичности и сохранения международного внимания к Беларуси. Тем варшавского события было также две: острая – Беларусь в контексте войны в Украине, и тема «вне времени» – гендерные права и права ЛГБТ-людей. Варшавское мероприятие шло почти целый день, но большая часть была закрытой: эксперты проводили семинары между собой, а вечером публично представили свои выводы.
Зачем Минский форум, если в Минске за такие разговоры посадят?
Некогда Минский форум был одной из важнейших, если не самой главной площадкой встреч представителей гражданского общества и официальной власти, а также иностранных дипломатов и бизнесменов, вспоминает член правления Немецко-беларусского общества Алесь Чайчиц. На этой площадке ранее пытались свести режим Александра Лукашенко и демократические силы под немецким посредничеством. Но после 2020 года проводить форум в Минске стало невозможно, а приглашать представителей режима неприемлемо, так как «с преступниками нельзя вести диалоги».
«Я бы не сказал, что мы здесь не можем влиять на какие-то процессы: мы можем, лидеры беларусского общества здесь», – говорит Чайчиц.
На форум, говорит он, пытаются собрать наиболее авторитетных и весомых членов беларусского гражданского общества. Они, уверяет Чайчиц, влияют не только на беларусов за рубежом, но и транслируют выводы на более широкое беларусское общество – даже если «старые» лидеры были вынуждены покинуть страну, другие лидеры на их месте еще не выросли.
Беларусов беспокоят гендерные проблемы, только их не называют словом «гендерные»
Модератором первой темы – о гендерных правах и правах ЛГБТ-людей – была соучредительница фемгруппы Координационного совета Юлия Мицкевич.
В обсуждениях этих тем эксперты четко видели, что их не ставят в приоритет ни беларусское общество, ни демократические силы Беларуси, ни беларусские независимые СМИ. Получается замкнутый круг: одни не готовы, другие не слышат запроса и не доносят до третьих, которые не передают первым. Тему загоняют в «гетто»: проблемы уязвимых групп должны поднимать сами эти группы, а «нормальные люди занимаются более важным». Демократические силы опираются на общественное мнение, а не пытаются его менять.
Но общество не «дремучее» – тема для него актуальна, просто большинство об этом не догадывается. Мицкевич рассказала, как фемгруппа КС делала исследование об актуальности гендерных проблем. Беларусы ставят проблему гендерного равенства на последнее место по актуальности. Но вместе с тем среди самых актуальных проблем называют гендерные – домашнее насилие или разрыв в зарплатах мужчин и женщин. Не называют неактуальной и проблему сексуальных домогательств. Просто проблемы такого рода не обозначают словом «гендерные» – и об их общих решениях говорят редко.
Противники того, чтобы активнее заниматься гендерными проблемами, приводят аргументы: тема узкая, и на нее нет времени, когда в Беларуси репрессии, а в Украине война. Но вот в той же Украине во время войны ратифицировали Стамбульскую конвенцию о предотвращении насилия против женщин и домашнего насилия, устраивают медиакомпании видимости женщин в войне, а воины Вооруженных сил Украины, относящиеся к ЛГБТК+, сами проводят кампанию, чтобы показать, что воюют не только стереотипные гетеросексуальные мужчины.
Что делать? Участники дискуссии отвечают: работать со всеми (обществом, политиками и СМИ), доказывать простые истины креативными путями. Говорить о гендерных измерениях в беларусской идентичности, национальном возрождении, хоть в экологии. И помнить, что политики – ролевые модели для граждан.
На гендерные проблемы можно обратить внимание через то, что найдет реакцию у беларусов. Сколько в Беларуси учителей-мужчин и учительниц-женщин? А почему это мужчин только 13,2%? А сколько среди пожилых людей мужчин и женщин? И почему мужчин только одна треть, и почему в продолжительности жизни между мужчинами и женщинами разница в 10,4 года, и почему женщины живут на пенсии в 4,5 раза дольше мужчин?
Есть и «невидимые» проблемы, как то влияние политических репрессий на женщин через семью или родных. Из-за того, что есть «более масштабная проблема» репрессий в целом, нельзя говорить об одном и не говорить о другом в этой проблеме.
Если беларусские политики и активисты начнут показывать, что «раз мы в Европе, то вот права человека», пропаганда режима Лукашенко не скажет ничего нового – там и так рассказывают, что «оппозицию только сексуальные меньшинства интересуют».
Беларусь оккупирована или Беларусь-соагрессор?
Тему Беларуси в контексте войны в Украине модерировал эксперт в сфере Беларуси Центра восточных исследований Камиль Клысиньский. Он рассказал, что тему разбили на несколько вопросов различным подгруппам. Каждая подгруппа представила свои ответы.
Какова ответственность Беларуси в войне в Украине? Относительно Беларуси в мире нет последовательности: за репрессии против беларусов ответственны власти, а ответственность за войну нередко возлагают на беларусов в целом. Да и тема беларусов в этом контексте вторична для мира – беларусам нужно помещать ее в центр, говорить о тех, кто уехал и кто остался, о деятельности режима, иметь беларусскоцентричный дискурс.
Одни называют Беларусь государством-соагрессором, другие – оккупированной страной. Международное право в таких делах негибкое и не скоро адаптируется, а его инструменты не способствуют защите беларусов. Но если Беларусь нельзя уверенно назвать «юридически оккупированной», можно вспомнить слово «гибридно», часто употребляемое в контексте российской агрессии. Признаков фактической оккупации много, особенно в деятельности силового блока и конкретных лиц, связанных с режимом.
Разбираться со статусом соагрессора беларусам следует с рефлексией, умноженной на опыт других государств, в том числе по Первой и Второй мировым войнам. Так, Франция режима Виши формально не была оккупированной нацистами, но действовала в интересах нацистов, а Свободная Франция под руководством Шарля де Голля вышла победителем из Второй мировой.
И следует напоминать иностранцам о нелегитимности режима, о протестах, о количестве жертв репрессий; переводить Беларусь «с позиции соагрессора в другую лигу» и продвигать лозунг «Беларусь не страна-агрессор», даже «беларусская армия – не агрессор». Примеров для этого хватает, а новые появляются иногда из неожиданных мест: так, за день до варшавской встречи беларусские пограничники приспустили флаг во время общеукраинской минуты молчания по погибшим героям.
Вопрос о санкциях за войну в Украине – «тонкая материя», в которой было бы хорошо взвешивать все факторы. Если просто решить «положить всю промышленность Беларуси», не выйдет ли, что вместо «обескровленного режима» получим озлобленных солигорских шахтеров, которые «пойдут нас всех бить касками, потому что им не на что кормить детей»? А чтобы действовали персональные санкции, нужно ли их вводить пожизненно и стоит ли распространять ответственность на детей подсанкционных лиц?
Однако демократическим силам участники дискуссии советовали думать не только об этом, а и о долгосрочной поддержке финансирования гражданских инициатив, и о подготовке кадрового резерва, и об идее «изменения в Беларуси пойдут из самой Беларуси». Следует и продвигать идею программы эвакуации и реабилитации политзаключенных, освобожденных в Беларуси, и делать предложения по более активному и безопасному использованию ресурсов тех активистов и сообществ, что остались в Беларуси.
Алесь Новоборский / ИР. Фото: Алиса Гончар belsat.eu
