В преддверии протеста 3 августа в Москве проект Baza сообщил, что Росгвардия заказала мониторинг публикаций о ведомстве, его сотрудниках и руководстве в СМИ и социальных сетях. О том, зачем ведомству нужна эта информация и реагирует ли власть на обратную связь от граждан, Belsat.eu поговорил с ведущим блога KermlinRussia Арсением Бобровским.
– Почему именно сейчас у Росгвардии появился интерес к публикациям о себе в социальных сетях и СМИ?
– Скорее всего именно сейчас Росгвардия становится наиболее медийной, хотя для меня сюрприз, что они начали мониторить информацию о себе лишь в этом году, ведь ведомство создано 3 года назад.
Наверное, любое ведомство волнуется о том, насколько оно легитимно в глазах общества, насколько общество одобряет его работу. Даже в нашей авторитарной системе.
– После последней акции кружили разные фейки, или даже не фейки, то том, что часть сотрудников Росгвардии отказалась разгонять граждан.В сети публиковали фотографии сидящих росгвардейцев. Насколько мониторинг в соцсетях может повлиять на такое поведение? Возможен ли сценарий, что Росгвардия вообще не захочет разгонять протестующих?
– Интересное предположение, потому что ходили слухи, что еще расследование Навального о проблемах с госзакупками ухудшило климат в среде росгвардейцев. Я сам был на акции и у меня было ощущение, что полицейские и розсгвардейцы не видят таких уж врагов. Большая их часть. Я знаю, что были примеры какой-то жестокости.
Но если в 2012-2014 году прям было ощущение, что протестующие для них враги, то сейчас, скорее, они сами не до конца понимают, что они тут делают.
Возможно, Росгвардия озаботилась моральным климатом и смотрит, как СМИ и соцсети на это влияют. Тем более, что недавно появилось распоряжение, правда, по-моему, это не Росгвардия, а полиция разослала рекомендации поменять имена и убрать фотографии, по которым можно идентифицировать сотрудников.
Ведь с нынешними технологиями никто не может быть анонимен: не только участники протестов, которых снимают и мониторят уже много лет, но, к сожалению, теперь у всех есть смартфоны и практически ни один полицейский и росгвардеец не может оставаться анонимным.
По закону о полиции, у этих людей должны быть бейджи. Дикость ситуации в том, что по сути полиция арестовывает мирных людей, которые просто гуляют, не бьют витрины, не жгут автомобили. По-хорошему, они должны подходить, представляться, рассказывать, почему именно они задерживают людей и т.д. Но этого не происходит. Получается, что на оппозиционном митинге перестает действовать закон.
– В преддверии акции в эту субботу, 3 августа, в соцсетях, особенно в анонимных Telegram-каналах, появляется много тревожной информации и о подозреваемых по новому уголовному делу, и о грядущем разгоне нового протеста. По вашему мнению, с какой целью это делается именно сейчас?
Скорее всего, с целью устрашения. В 2012 году, грубо говоря, получилось сбить протест этой комбинацией посадок рядовых членов. Этим любого человека можно испугать. Но сейчас страха гораздо меньше. Я вижу, что есть следующее поколение, которое не протестовало еще в 2011-2012 году. Сейчас очень много новых лиц. И это не подростки, как говорит Кремль.
Я два часа провел в Столешниковом переулке 27 июля и там костяк протестующих – это люди, скорее, 22-28 лет. У меня такое ощущение, что они злее, смелее, чем люди, которых арестовали в 2012-2014 годах.
С Арсением Бобровским поговорила Маша Макарова, belsat.eu
