На Браславщине и Дисенщине «Белсат» собрал истории бывших повстанцев, известные единицам, и узнал, почему оно произошло 101 год назад не 14-го июня, а 19-го.
Предпосылки восстания
С 1917 по 1920 год в этих местах десять раз менялась власть. Отсутствовало государственное управление, не действовало законодательство. Постоянная смена власти привела к тому, что возник кризис денежной системы. Твердой валютой на то время стал пуд зерна, которым и пользовались при расчетах.
После развала в результате революции российско-германского фронта много военных продавали оружие крестьянам и покидали фронт. В то время почти у каждого хозяина в деревне была винтовка, а в некоторых деревнях были даже пулеметы.
«Иногда жители соседних деревень с оружием в руках бились между собой за спорные куски земли, – рассказывает Кастусь Шиталь, с которым мы путешествуем по местам, связанным с восстанием. – Наличие оружия и организация самообороны в таких условиях было необходимым для того, чтобы защитить себя и свое имущество».
Недовольство большевистской властью
Наибольшее недовольство сельчан вызвала большевистская власть, установившаяся после октябрьского переворота 1917 года. Сначала большевики хозяйничали здесь недолго: в результате Брестского мира между Германией и Советской Россией эти территории были заняты немецкими войсками. После того, как Германия потерпела поражение в Первой мировой войне, в ноябре 1918 года сюда вновь вернулись большевики.
«Их власть началась с грабежей и сжигания помещичьих имений – за короткое время в ноябре 1918 года в Дисенском уезде было сожжено 16 усадеб, многие из которых были ценными архитектурными памятниками, и имели ценные библиотеки, собрания произведений искусства», – отмечает Константин Шиталь.
В этих подстрекаемых ревкомами грабежах часто погибали совершенно невиновные люди. Ревкомы, или революционные комитеты, очень часто были образованы малограмотными людьми, которые занимались грабежами и убийствами. Такой комитет был образован и в Дисенском уезде. Он ознаменовался своей жестокостью даже с точки зрения советской власти.
Наибольший резонанс вызвало убийство без суда и следствие в апреле 1919 года нескольких человек, среди которых был известный православный священник из Шарковщины Константин Жданов (канонизирован православной церковью в 2011 году). Это преступление еще больше настроило сельчан против советской власти.
В апреле 1919 года польские войска заняли Вильнюс и продолжали наступление на восток. Это известие вскоре пришло на Браславщину и Десенщину, где активизировало антибольшевистские настроения. Надо отметить, что своими реквизициями и грабежами этим настроениям поспособствовали и сами большевики.
Чаще всего группами, вокруг которых группировались повстанцы, были католические приходы. Сельчане до этого мало интересовались политикой, имели низкое национальное самосознание, поэтому много где приход польской армии ждали как спасения. Причем не только католическое, но и православное население.
«Население начало создавать организации для защиты своих прав и имущества, – отмечает краевед Константин Шиталь. – В Плюсах, Друе, Миорах, Иказне, Слободке, Новом Погосте, Дрисвятах и других местах возникали «приходские комитеты», «костельные комитеты», «комитеты самообороны», ставшие пунктами будущего сопротивления.
Много молодежи, уклоняясь от призыва в Красную Армию, ушло в леса. Эти люди имели оружие и начали вооруженную партизанскую борьбу против большевиков. Их отряды населения называли «зеленой армией». Они не имели централизованного руководства и действовали разрозненно.
Одними из первых борьбу с большевиками начали крестьяне новопогостской гмины. Здесь по инициативе местного жителя Игнация Моньского еще осенью 1918 года была создана местная самооборона. Она насчитывала около полусотни человек и боролась с разными грабителями, а также ставила целью не допустить на свою территорию большевиков, стоявших в Дисне и Лужках. Повстанцев поддерживал настоятель костела в новом погосте ксендз Болеслав Шилько.
Только в феврале большевики смогли установить контроль над большинством территории гмины, а повстанцы, число которых выросло, перешли на нелегальное положение.
13 июня 1919 года отряды самообороны организовали засаду на красного комиссара Ивана Малявко. Последний сумел убежать и вызвал помощь. Большевистские отделы, состоявшие из латышей, вступили в бой с повстанцами, в результате чего «зеленые» были разбиты и отступили.
В июне 1919 года борьба с большевиками расширилась на гораздо большую территорию. 6 июня повстанцы вступили в бой возле городка Слободка, где снова были разбиты, но не остановили сопротивления.
Уже 15 июня 1919 года отряд из 120 человек занял Перебродье – это между Браславом и Миорами. Еще через несколько дней занял Иоды, Шарковщину и Миоры. Членов ревкома в Миорах арестовали и поместили под стражу в здании, которое занимал ревком.
Одной из значимых фигур восстания был настоятель из Иказни ксендз Михал Букларевич. Это священник, о котором, по мнению краеведа Константина Шиталя, можно снимать фильм:
«Уроженец простой семьи рабочего железнодорожника нетипично выучился на священника. Он считал местное население белорусами и не боялся об этом открыто говорить. Ведь в то время всех католиков считали поляками. Примечательно, что в 1912 году он закончил строительство нового храма, а через пять лет началась революция. За неполные два года власть поменялась пять раз. Но он справлялся с организацией школ, торговлей, помощью бедным и сиротам. А в июне 1919 года он организовал и возглавил отряд самообороны в Иказни».
Восстание 19 июня?
По словам Шиталя, во многих источниках приводится дата начала восстания в Иказни как 14 июня. Это ошибочно, настоящей датой следует считать 19 июня, когда католики отмечали праздник Божьего Тела.
На этот праздник обязательно предусматривалась религиозная процессия по улицам городка, а большевики ее запретили. Чтобы в городке был порядок, туда прислали отряд красноармейцев – латышей.
«Это потом коммунисты запретили не только шествия, но и посещение храмов, – говорит миорский историк и краевед Витольд Ермоленок. – А в то время это очень возмутило как священника, так и верующих, которые не могли представить праздник без процессии. Тем более запретили звонить в колокола».
Это сейчас на мессу в Иказни собирается три десятка верующих, а в то время приход насчитывал около шести тысяч верующих. После богослужения священник призвал молодых верующих разоружить большевиков, чего последние не ждали, поэтому и попали в плен.
Так началась вооруженная борьба иказненского отряда, который насчитывал почти три сотни человек, против большевиков.
Помешали переговоры в Версале
Сразу после этого ксендз Букларевич выслал своего соратника, также священника, за линию фронта к полякам, которые стояли уже неподалеку на Свенцянщине. Ксендз просил их быстрее прийти, так как красноармейцев на тот момент было в окрестностях Иказни немного, а население их не поддерживало.
Посланнику, ксендзу Свирскому, удалось встретиться с польским командованием в Свенцянах, а после дойти и до главного командования в Варшаве. Но там только развели руками: в Версале шли мирные переговоры по итогам Первой мировой войны и союзники потребовали от Польши прекратить наступление на восток.
Победители определили восточную границу Польши согласно предложению английского лорда Керзона, чего игнорировать их на то время польское государство не могло – это могло привести к потере военной и политической поддержки.
Это и решило судьбу восстания на наших землях: оно было задано, а поляки пришли сюда только осенью 1919 года.
«Замучен за любовь к Отечеству и людям»
Ксендз Букларевич вынужден был скрываться, но его выдали красным двое жителей Иказни. Священника повели на суд в Друю.
Кастусь Шиталь рассказывает, что один из судей хорошо знал священника:
«На суде один из судей, бывший студент, хотел помочь ксендзу Букляревичу уменьшить казнь, и спросил, он выступает только против местных большевистских комиссаров или против советской власти вообще.
А ксендз Букларевич, как писали после газеты, «с какой-то странной мощью и убежденностью ответил: «Вы преследуете Костел и Народ, несете неволю – признать вас я не могу».
Сестра Эмилия решила разделить с братом его судьбу. Обоих под конвоем переправили через Двину под Бигосово. Ксендза заставили выкопать себе могилу. После чего он попросил у палачей возможности помолиться.
«Закончив молитву, он сказал им: «Теперь я готов», – рассказывает Кастусь Шиталь. – Один из солдат, которому командир приказал исполнить приговор, отказался. Расстрелял другой».
После того, как район Бигосово был на некоторое время занят поляками, тело священника откопали и перевезли в Иказнь, где и похоронили 24 марта 1920 года возле костела. «Лег от рук красных палачей» – написали на памятнике.
В 90-х годах памятник заменили и теперь там написано по-польски: «Замучен за любовь к Отечеству и людям».
Герой русско-японской войны – участник восстания
Участником восстания в Иказни был и дед знаменитого историка и краеведа из Миор Витольда Ермоленка Михал Ермоленок.
Он участвовал в русско-японской войне 1905 года, где спас офицера. Когда началась Первая мировая война, на фронт добровольцем ушел его сын и исчез в первые дни войны.
Михал Ермоленок также решил идти на фронт и был зачислен в партизанский отряд, где воевал вместе с Булак-Балаховичем.
«В начале 1917 года он узнал о судьбе сына, – рассказывает Витольд Ермоленок. – Удалось найти его сослуживцев, которые рассказали, что он был тяжело ранен, его лечили в Двинске, там он заболел тифом и умер».
После революционных событий Михаил покинул армию и вернулся на родину. Когда началось восстание, возглавил один из отрядов, действовавший в окрестностях Иказни, Перебродья и нового погоста, участвовал в разгроме отряда комиссара Ивана Малявко.
Раненого в одном из боев Михаила спас молодой парень, который впоследствии стал его зятем. Этот парень впоследствии участвовал в обороне Варшавы, за что получил от польского государства 50 гектаров земли.
Михал Ермоленок дождался польской власти и жил вместе с дочерью до 1939 года, пока не пришли большевики. В 1940 году семью вывезли на лесоразработки, не пожалели даже семидесятилетнего старика.
«Деда спасло только то, – рассказывает Витольд Ермоленок, – что он умел ремонтировать обувь. Это помогло ему выжить».
А в 1946 году коммунистическая власть выслала их в Польшу, не позволив даже заехаться на родину. Там, в Польше, он и умер.
Память о повстанцах не исчезнет
Сейчас в деревнях о событиях столетней давности почти никто не знает. Да и самих сельчан осталось здесь немного. Деревни исчезают, в бывших городках сейчас живет только по несколько сотен жителей.
Но благодаря таким неравнодушным людям, как Витольд Ермоленок, Кастусь Шиталь, другим краеведам, память о тех событиях не исчезнет.
И придет еще вскоре то время, когда об участниках тех событий будут писать книжки, снимать фильмы, их имена будут носить улицы.
Дмитрий Лупач/МВ Belsat.eu
