Ольга Степанова, которая рожала в квартире и потеряла дочь, рассказала о своих последних двух годах

Два года назад, 17 февраля 2017 года, после домашних родов в роддоме Витебске умер новорожденный ребенок. Это событие всколыхнуло всю Беларусь. Мать умершей девочки взяли под стражу, она пребывала в СИЗО до суда. Суд вынес обвинительный приговор, признав мать виновной в смерти дочери. Продолжительные суды, раскрытие многих фактов – и в конце концов Ольгу Степанову признали невиновной. Как сегодня живет Ольга Степанова? Что думает о событиях двухлетней давности? Своими мыслями и чувствами она поделилась с корреспондентом belsat.eu.

Как прошли для вас последние два года?

Изменилось все: мироощущение, приоритеты, ценности. Пришло понимание, насколько ценное то, что происходит здесь и сейчас, что завтра может не быть или что в этом завтра может не стать близких тебе людей. Пришло умение получать удовольствие от каждого прожитого момента. Появилось ощущение благодарности миру за то, что я уже имею сейчас. Вопросы финансов, карьеры, статуса ушли на второй план. Если возник выбор – руководящая должность или больше времени с семьей, – я даже задумываться не стала.

Я так же еще более убедилась: несмотря ни на что, нельзя терпеть несправедливости и во всем нужно идти до конца. Даже когда понимаешь, что проиграешь. Даже если большинство отвернулось.

Забавно, но позже я узнала, что, пока была в СИЗО, для части своих родственников успела стать «закрытой темой», в то же время абсолютно незнакомые люди стали со мною рядом.

И от всех без исключения с самого начала я слышала, что ничего не добьюсь, что нужно просто уехать, потом в СИЗО – что надо признать вину, потом – что удалось уехать – и черт с ним, с этим приговором.

Женщина родила в квартире. Ребенок умер в больнице. Мать находится в СИЗО

Теперь мне говорят, что все, кто, наплевав на закон и совесть, принимал непосредственное участие в этом деле, по-прежнему остаются на своих должностях. Начиная с Носкевича, который, занимая должность руководителя Следственного комитета, был изобличен и публично обвинен мной во лжи, и кончая работниками скорой и 3-ей городской больницы Витебска.

Глядя на своего следователя (а я очень четко заметила, как изменился его взгляд после минских экспертиз), я все думала: откажется он от дела или нет? Что победит: совесть и порядочность или очередная звездочка на погоны и годовая премия? Но Валько пошел на компромисс, собрав хорошие характеристики с мест учебы, обманом получив показания о благополучии моей семьи. Видимо, чтобы заранее невиновному человеку дали меньше с учетом положительных характеристик. Звездочка победила.

Мать, которую судили за смерть дочери: Устала от этого всего

Доктор-реаниматолог с коллегами, призванием которых должно быть спасение людей (и, наверное, спасают, потому что просто страшно, если иначе), предпочли выставление себя в суде клоунами, чтобы статистики себе красивой не испортить смертью моего ребенка. Взгляд судьи на это все просто неоценим. Но и он выполняет указание сверху и выносит обвинительный приговор.

Мне как человеку, который очень трепетно ​​относится к понятиям «конфиденциальность» и «личная жизнь», пришлось резать себя по живому, вынося на всеобщее обозрение и свою жизнь, и свое горе. Теперь я понимаю, что это было единственно правильное решение.

Осужденная за домашние роды подаст в суд на государство

Собираешься ли еще что-то делать, привлекать кого-либо к ответственности?

Нет. Теперь у меня другие задачи и цели. Мой муж пообещал, что все виновные так или иначе будут наказаны. Я ему верю. К тому же в самой Беларуси есть люди, которые возмущены всем том, что произошло, и готовы добиваться справедливости. Доверенности я уже сделала.

И я слежу за судьбами участников этого процесса.

Приезжала ли ты за это время в Беларусь?

Нет, более того, я забрала к себе родных. Раньше этого нельзя было сделать, потому что у мамы был приемный сын, и она очень хотела, чтобы он остался в семье до совершеннолетия. После того как его забрали, она согласилась уехать в Россию.

Если бы была возможность вернуться во времени назад, то как бы ты поступила? Изменила бы что-нибудь?

Да, я бы осталась дома в Москве, несмотря на сложности, никуда не поехала бы. А если бы и поехала, то была бы более внимательна к себе и своему состоянию во время беременности и не доверяла бы слепо результатом УЗИ, ролученным на оборудовании, которое, пожалуй, старше меня. Теперь я точно знаю, что у Лизы не было шансов, максимум – поддержание физиологии без развития личности. Мне говорили, если бы я родила в роддоме, то проблем не было бы, я бы ее даже не увидела, но я благодарна судьбе за возможность быть с ней до конца. Я держала ее на руках, я хорошо помню ее лицо и если бы знала заранее цену этим двум часам жизни моей дочери (я имею в виду весь этот ад с судами), я бы согласилась ее оплатить.

Как ты сейчас чувствуешь себя физически и психологически?

Физически вернулась к норме только недавно, не проведенное вовремя лечение из-за СИЗО сильно осложнило дальнейшее лечение. Но есть врачи, которые умеют творить чудеса, благодаря им удалось восстановить процесс кроветворения, гемоглобин смогли дотянуть до 90 и стабилизировать. Когда я сказала, что в СИЗО два месяца кормили препаратами железа, матерились не стесняясь.

Насколько изменилось твое мнение обо всех этих событиях через два года?

Мое мнение осталось прежним: это дело сфабриковано при участии Следственного комитета, прокуратуры, поддержано судом в угоду карьерным амбициям чиновников от медицины, а также для прикрытия пятых точек их подчиненных.

И только благодаря огласке и общественному резонансу удалось его довести до оправдательного приговора.

Кристина Авакумова/АА, belsat.eu

Новости