Ругая своих оппонентов «свядомымі» – то есть, сознательными, сам Лукашенко вполне подчиняется законам бессознательного, впервые описанными Зигмундом Фрейдом. Некоторые из них сводятся к простой формуле: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. В нашем случае: что человек, пребывающий в состоянии покоя, в состоянии скрывать от себя и окружающих, то человек, опьяненный страхом, извергает из себя, не контролируя речь, не заботясь о том, как он будет понят.
Возьмем, скажем, его последний монолог, адресованный формально – новому составу правительства, по сути же – urbi et orbi, городу-герою Минску и всему человечеству. Разумеется, самым потрясающим откровением в монологе был пассаж о событиях в Андижане, который все уже процитировали. Придется процитировать и нам:
«Забыли, как бывший Президент Ислам Каримов в Андижане подавил путч, расстреляв тысячи человек. Все осуждали его, а когда умер – на коленях стояли, рыдали-плакали. Мы этого не пережили, поэтому мы этого понимать не хотим – некоторые. Ну, так мы напомним!»
Ну, разумеется, подавлял (а, вернее, отдал приказ расстреливать безоружных) в тот момент не бывший, а действующий президент Каримов. Скажем, если бы подобный приказ отдал в Казахстане действительно бывший президент Нурсултан Назарбаев, то, при всей любви и уважении силовиков к Нурсултану Абишевичу, ни разу бы они его послушались. Но дело не в этом. Дело в том, что Лукашенко проговорился: он действительно хотел бы оставаться во власти до самой смерти (не отдавать же страну?!), и чтобы после его смерти, к тому же, «на коленях стояли, рыдали-плакали». Он уверен, что этим для Ислама Каримова все и закончилось.
Но мы-то – в отличие от плывущего потоком бессознательного действующего главы белорусского государства – мы-то помним, что закончилось далеко не все.
Во-первых, нужно помнить о судьбе дочерей покойного Ислама Абдуганиевича. Старшую, Гульнару Каримову, арестовали еще при его жизни и по его непосредственному указанию. При этом злые языки шептали, что таким образом, на самом деле, «принцессу» спасают от судебных исков из других государств (а иски эти действительно посыпались после смерти президента Узбекистана). Вторая, Лола Каримова, уже через два года после смерти отца была вынуждена сложить с себя все свои почетные обязанности – включая пост посла Узбекистана при ЮНЕСКО, дававший ей дипломатический иммунитет и соответствующий паспорт. Фактически вся система гарантий для членов семьи бывшего президента Узбекистана действует лишь в отношении его вдовы, Татьяны Каримовой. Дочерям же не помогают никакие межклановые договоренности. Этим ситуация в Узбекистане серьезно отличается от казахстанской, где Назарбаев отошел (сначала – формально, теперь уже, похоже, окончательно) при жизни. Поэтому его преемник вынужден считаться со мнением отца. Хотя дочь также отправили в отставку.
Если Лукашенко дал понять, что его вполне устраивает ситуация, аналогичная узбекской, то, как мне кажется, это означает, что ему абсолютно безразлична судьба его многочисленной семьи. Ибо гарант ее безопасности – отец, живой, свободный, окруженный уважением, а вовсе не ненавистью и страхом. Но Фрейда не обманешь: что сказано, то сказано.
Во-вторых, о государстве, которое он не собирается никому отдавать. Это не в приведенной выше цитате, так что придется еще раз процитировать Александра Григорьевича:
«Запомните вы и все, кто меня услышит: страну они не получат. Мы ее два с лишним десятка лет, собирая крохи, создавая эту цветущую страну, делали не для того, чтобы они приватизировали ее и пустили по миру этих бедолаг, которые всегда под плеткой ходили».
Ну, кто именно и под какой плеткой ходил, сказать трудно: возможно, Александр Григорьевич внезапно вспомнил механизаторов из совхоза «Городец», о которых писала в своей книге «Шкловские тайны» Ольга Павлова и не раз рассказывал в интервью бывший собкор газеты «Сельская жизнь» Анатолий Гуляев. Но вот фраза о том, что «страну они не получат» – она весьма примечательна в, так сказать, узбекском контексте.
Там страну действительно «получил» преемник, бывший соратник президента Каримова, премьер-министр Шавкат Мирзиёев. Но Шавкат Миромонович достаточно быстро и радикально зачистил «силовой аппарат» от сторонников всевластия «человека с дубинкой» и начал умеренные, но относительно либеральные реформы. Страна начала меняться, так что президент Узбекистана сегодня – вполне приемлемый партнер для Запада. Его репутация – репутация реформатора, прогрессивного деятеля и так далее. О годах правления Каримова узбекская элита вспоминает как о страшном сне, как о затормозившемся времени застоя.
Понятно, что самому Исламу Абдуганиевичу от этого сейчас ни тепло, ни холодно. Там, где покоится его прах, – устойчивая температура. Но торжественные похороны тела вовсе не означают, что дело покойного президента будет продолжаться. И как раз если Лукашенко надеется, что оно будет продолжено, ему не следует рассказывать, как он будет расстреливать безоружных. Следует подумать, как он и его семья будут жить после его отставки. Потому что, конечно, есть и другой вариант – чтобы совсем уж за семью страшно не было. Его в 1945 году избрал преемник Гитлера на посту рейхсканцлера Третьего Рейха. Правда, правил он вовсе не 26 лет, а ровно один день. Но, чтобы позаботиться о судьбе семьи – времени хватило.
Редакция может не разделять мнение автора.
