Восстание – это не только Калиновский. В нем участвовали тысячи людей. Идеи повстанцев 1863 года в результате победили, считает белорусский историк Дмитрий Матвейчик*, принявший участие в большой дискуссии историков из Беларуси, Литвы и Польши, которая прошла в Вильнюсе накануне перезахоронения повстанцев. Было ли восстание 1863 года последним аккордом Речи Посполитой и Великого Княжества Литовского и первым аккордом Беларуси?
Интервью Сергея Пелесы с исследователем восстаний XIX в., работником Национального исторического архива Республики Беларусь Дмитрием Матвейчиком.
Дмитрий, имело ли вообще смысл восстание 1863 года?
Здесь, скорее, следует рассуждать о вопросе каково было влияние этого восстания в долгосрочной перспективе. Безусловно, с самого начала мы видим большие репрессии, интеллектуальная элита страны фактически уничтожается либо высылается. Вследствие репрессий надолго затормозилось развитие белорусского национального движения. Мы помним, что на протяжении практически 30 лет после восстания мы не видим полноценных белорусскоязычных текстов. Однако с обретением независимости Беларуси и становлением белорусского государства в ее, можно сказать, идеологию активно включается фигура Константина Калиновского. В общем восстание активно фигурирует в данной идеологии.
Первоплановая роль Кастуся Калиновского в современной белорусском историографии, или даже мифологии, соответствует его реальной роли во время восстания или нет?
Скорее нет. Дело в том, что Калиновский во время восстания, например, в его наиболее активной фазе, вторая половина весны – первая половина лета 1863 года, к руководству практически не принадлежал. Он занимал пост комиссара гродненского воеводства. Это примерно третья-четвертая должность в иерархии гродненского воеводства. Он принадлежал к его руководству с самого начала, когда восстание еще только развивалась, и вернулся к руководству уже в заключительной его части: с середины лета 1863 года до его окончания – ареста Калиновского в феврале 1864 года.
Называть это восстание восстанием Калиновского в принципе некорректно и вообще неправильно. Лучше так не делать. Восстание – это не только Калиновский.
В нем участвовали тысячи людей. Многие из них потеряли свою жизнь. Поэтому это очень масштабное и объемное событие. Измерять ее исключительно одной персоной все же будет неправильно и некорректно. Хотя, безусловно, его роль в целом, не только в восстании, а в формировании белорусской политической публицистики на ее самом начальном этапе была исключительной.
Дмитрий, правы ли те исследователи, которые говорят, что восстание 1863 года – это был последний аккорд Речи Посполитой и Великого Княжества Литовского и первый аккорд Беларуси? Согласны ли вы с этим?
Опять же, можно рассуждать по-разному над этими высказываниями. Стоит ли рассматривать восстание как последний аккорд Речи Посполитой? В принципе, можно. Безусловно, с большим количеством оговорок, которые сразу при этом возникнут. Но да, это последнее выступление за восстановление Речи Посполитой в границах 1772 года, совершенное в первую очередь политической элитой, которая доминировала на территориях разделенной Речи Посполитой.
Однако, безусловно, мы здесь тоже должны понимать, что если будем рассматривать исключительно как последний аккорд, мы не поймем этого восстания. Уже начинали происходить нациеобразующие процессы на территории всей Российской империи, в том числе и на территориях бывшей Речи Посполитой. Появление белорусской, литовской политической публицистики, украинской и тем более польской ярко свидетельствовало о том, что эти процессы уже являются новыми, нехарактерными для прежних периодов в развитии бывшей Речи Посполитой. Так что да, здесь мы также видим первые ростки, начало начала развития национальных движений народов, проживавших в Беларуси, Литве и Украине.
Как понимание, оценка восстания отличаются у белорусов, литовцев и поляков?
Здесь, опять же, мы не можем говорить о белорусах, литовцах и поляках. И историки, и пропагандисты, и публицисты даже в пределах определенной традиции оценивают это событие по-разному. И в сегодняшней Беларуси мы видим, как Калиновский, его соратники да и все событие в целом оцениваются диаметрально противоположно: от полного восхваления до полного унижения. Мы не можем говорить, что вообще существует эта единая оценка. Более чем за полтора века, прошедшие со времени восстания, единая оценка так и не была выработана. Поэтому мы даже в пределах одной традиции всегда видим точки для совпадения и точки для абсолютного разногласия.
Дмитрий, если бы восстание победило в военном и политическом смысле… Ну, представим себе такую гипотетическую ситуацию, которых историки профессиональные не любят. Но если бы победило восстание, как бы это повлияло на нашу историю? Возникло ли бы что-то подобное Республике Беларусь, которую мы имеем сегодня?
Действительно, историки не любят таких вопросов, потому что главное правило, которое фактически свято для каждого историка, – это что история не знает сослагательного наклонения. Говорить о том, что бы произошло на наших землях, если бы восстание победило, – невозможно абсолютно.
Это Великое Княжество Литовское-2?
Мы этого не знаем и никогда не узнаем, к сожалению. Мы можем увидеть эти ростки в самых разных направлениях: от того, что Беларуси попросту не существовало, до абсолютно обратного варианта, что Беларусь на сегодняшний день была бы уже процветающей и развитой страной, в том числе и в национальном плане. Так что здесь варианты могли быть самые-самые разные. К сожалению, мы этого никогда не узнаем.
Дмитрий, я слышал ваш взгляд, тезис о том, что в результате повстанцы в определенном смысле победили. Что вы имеете в виду?
Победили, но, так сказать, победили не столько собственно повстанцы, сколько их идеи: идея необходимого единства народов, которые когда-то населяли Речь Посполитую. Вот это единство мы сегодня, например, и наблюдали, когда поляки, литовцы, белорусы совместно собираются в одном месте, несмотря на возможные национальные противоречия, и рассуждают о важности этого события. Я думаю, что если бы повстанцы 155 лет назад увидели это, им бы это в определенной степени символично понравилось бы, несмотря на процессы, которые произошли после восстания на землях бывшей Речи Посполитой. Понимание общей истории существует, присутствует. В данном случае мы можем рассматривать это как определенную идеологическую победу повстанцев.
Интэрвью показано в программе «ПроСвет» 22.11.2019
Другие темы выпуска:
- Почему скандировали «Позор!» после выступления вице-премьера Беларуси на перезахоронении повстанцев в Вильнюсе
- Как не изменяй его имя – Калиновский объединяет соседей в 21 веке
- Витаутас Ландсбергис: Кремль использует Беларусь как оружие против Евросоюза
- Их прапрадеды лично знали Кастуся Калиновского – уникальная история потомков повстанцев
На превью – Дмитрий Матвейчик, фото Сергея Пелесы/ИР
