Татьяна Ревяко. Фото spring96.org
«Детская языковая травма в моем сознании осталась, думаю, как у многих из моего поколения. И в этом я остаюсь «совком», о котором говорит Алексиевич», – поделилась своим путем к белорусскому языку правозащитница Татьяна Ревяко.
До школы я воспитывалась у бабушки в деревне. Ясно, что разговаривала только по-белорусски. На белорусский язык переходили и родители, которые приезжали на выходные.
В школу я пошла в Солигорске. Там я с ужасом поняла, что «разговаривать я не умею». Не то, что совсем, но на том языке, который звучит вокруг которому нас учат. И я понимала, что я – «деревенщина». Часть моих одноклассников были детьми специалистов, приехавших из разных городов Беларуси и уголков СССР, и вопрос языка для них не стоял. Часть были такими же, как я, – детьми «городских» выходцев из ближайших деревень.
Им, как и мне, очень быстро удалось избавиться от белорусского языка и произношения. Но травма языковой неполноценности осталась надолго, а память о ней сопровождает меня всю жизнь.
Казалось бы, читай книги, осознавай богатство родного языка, чувствуй себя частью богатой культуры и так далее. Но где там: литераторы были словно на другой планете, на какой-то виртуальной литературной Луне и вообще казалось, что они не имеют никакого пересечения с реальной жизнью.
В школе была у нас учительница белорусского языка и литературы, которая разговаривала только по-белорусски, фамилию не припомню, называли ее Марылькой, и воспринималась она такой «городской сумасшедшей» – на уроках над ней откровенно насмехались, она плакала и говорила о красоте родного языка.
Я ее жалела и слова ее понимала, но не хотела бы оказаться в ее ситуации. Это был не пример, а скорее антипример.
Только поступив на филфак и увидев, что белорусский – не только книжный язык или признак деревенщины, но и просто язык общения, вера в него начала оживать во мне, она стала возвращаться в мою жизнь.
Но детская языковая травма в моем сознании осталась, думаю, как у многих из моего поколения.
И в этом я остаюсь «совком», о котором говорит Алексиевич. Это мой опыт, ведь у кого-то, кто пишет, что говорит по-белорусски «с детства», рос в «белорусской среде» и так далее – по-другому.
Но это их опыт.
Смотрите еще >>> Нобелевская лекция Светланы Алексиевич: Время надежды изменило время страха. Время повернуло назад…
Светлана Алексиевич выступала по-русски, а гомельчане поздравили писательницу по-белорусски
Насколько белорусская Светлана Алексиевич
Татьяна Ревяко, facebook.com
