Чтобы увидеть аутентичную традицию отмечать Задушный день, или День памяти предков у католиков, мы поехали в городок Гожа, расположенный почти на белорусско-польской границе.
От Гожи до польской границы — рукой подать. В лесу, расположенном неподалеку, уже стоят пограничные столбики. Сама же зона начинается чуть дальше, поэтому в городок можно попасть без проблем.
Ближе к часу дня возле костела сложно припарковать авто. Все места заняты. В сам храм зайти тоже непросто: люди стоят очень плотно, а кто-то даже на лестнице.
Святая вода в каменной «крапельнице» под Распятием холодная, но прихожане макают пальцы, чтобы перекреститься. Сегодня здесь католики не только из Гожи, но и из окрестных деревень.
Начинается служба. Ее отправляют два священника. Местный о. Павел представляет присутствующим приехавшего священника Виктора. Между прочим вспоминает, что бабушка о. Виктора из Криничной, то есть местная. Люди переглядываются: «Ну да, Криничная, наш, наш…»
В проповеди священник говорит, что Задушный день — это не только о тех душах, которые отошли и находятся на пути к Небу, но и о душах живых, которые должны о них помнить. Ксендз говорит по-белорусски, но с легким польским акцентом. Когда переключается на польский, то звучат белорусские нотки.
Затем следует поименный список тех, за кого молится община. Столичному студенту—историку такие имена, фамилии попадутся разве что в пыльных архивах и метрических книгах времен Речи Посполитой: Алоиз, Франц, Адольф, Эмилия, Гжегош, Юстина, Кирко, Чубарь, Юргель, Парулис, Роман и т.д. Верующие внимательно слушают. Похоже, что сам список умерших родственников — важный фактор. Такой символ веры для семей, которые жили здесь сотни лет.
Где-то через полтора часа из церковных ворот выходит процессия: несколько сотен человек. Впереди министранты несут два черных флага с серебряными крестами и факел, а девушки поют. Вся толпа пешком идет на кладбище, в сторону Немана, в сосновый лес. Некоторые едут за процессией на автомобилях: так легче старшим прихожанам. Почти у каждого в руках по лампадке или по несколько.
«Что этот день значит? – переспрашивает Ян Сташкевич, житель Гожи. – Потому что родные умерли: отец, мать, братья два. Там брат еще один… За столом не собираются у нас, наверное. Это православные и на кладбище отмечают, и дома. У католиков – Задушный день. Убирали на кладбище на неделе, родные приезжали. Заранее у нас – кто-то и за две недели! На выходных подчищают. Я так не могу уже… Сестра больная лежит: надо идти, смотреть».
Пока процессия во главе со священником продолжает ход с молитвами по кладбищу, люди понемногу расходятся среди крестов и памятников. Убирать уже нечего: все сделано заранее. Зато есть время зажечь свечу и пообщаться с теми, кого видишь не каждый день. И с живыми, и с умершими.
«Вспоминают все своих родных, родителей, всех, кого могут, – объясняет местная жительница Янина Сухоцкая. – В «костеле» [Янина произносит костел именно через букву «е». – Belsat.eu] идет месса, «модлятся» с могилой, ставят лампадки, зажигают свечи. Пойдем домой все, «сговорим патеры» [молитвы. – Belsat.eu] , сядем пообедаем. И все, разойдемся каждый по своему дому! Каждый божий год так делаем, пока живы! (смеется)».
На кладбище холоднее, чем в костеле. Поднимается ветер с Немана, качает сосны.
Люди закутываются в пальто, делают знак креста, берут под руки старших и идут к машинам. Дальше — дом, тепло и «патеры».
Алесь Киркевич, фото Василий Молчанов/МВ Belsat.eu