Что вы делаете 7 ноября? Празднуете? Отдыхаете? Встречаетесь с друзьями? А задумывались ли вы, что для многих белорусов это не красная, а черная дата календаря?
Как раз в такой семье родился документалист, театральный критик и переводчик Вячеслав Ракицкий. Говорим с ним, почему годовщина Октябрьской революции – это не селедка под шубой, и что сказала тетка, которая приехала в Беларусь из Лондона.
– Что вы чувствуете, когда все вокруг радуются выходному на 7 ноября?
– С этой датой у меня связано очень сильное, яркое воспоминание из школьного детства. Из соседнего городка, Черневичей, в Прозороки (Глубокский район Витебской области – ред.) приехал нас проведать брат моей бабушки – человек уже солидного возраста. А мама была учительница и говорит: «Слушай, дядя Янук, у меня в школе сегодня классный час. Приди к нам выступить – ты же во время Октябрьской революции был в Петрограде и Ленина видел. На что дядя Янук сказал:
«Ай, Зоська, ну что я могу сказать? Ну бандит он был, и все тут».
Серия «Дат правды» – авторского цикла Вячеслава Ракицкого на «Белсате», – в которой упоминается история его семьи
У нас в семье было очень скептическое отношение к празднику 7 ноября. В том числе и у мамы, учительницы. Потому что наш род – ее родители, братья, сестры – очень сильно пострадал от большевизма. В Западной Беларуси этот праздник даже в советские времена особо не отмечали. Зато хорошо помнили 1939 год – приход большевиков.
Дедушку сослали в Кыргызстан, бабушку – в Казахстан, тетку – в Архангельскую область, дядю – в Сибирь. Из всей родни в Прозороки вернулась только бабушка, и то только после смерти Сталина. Дедушка исчез в Кыргызстане. Когда я был на юбилее писателя Чингиза Айтматова, который был человеком абсолютно всесильным в своей республике, с его помощью попытался найти следы деда, но местный КГБ ничего не смог сделать…
Тетя, у которой была в Прозороках небольшая фабрика льна, потеряла единственного ребенка в ссылке. Прошла полмира с Армией Андерса, чтобы наконец найти убежище в Лондоне, где умерла в возрасте 100 лет. Дядю – учителя белорусского языка – сослали за «национализм». Он умер по дороге в ссылку, предположительно от менингита.
Так что в нашей семье все знали о «подвигах» большевиков. Но молчали. Ведь мама тоже как кулацкая дочь много натерпелась. А надо было как-то жить и нас с братом ставить на ноги. А я год за годом осмысливал и в конце концов понял, что же на самом деле произошло в нашей семье в истории Беларуси. Это и повлияло на то, чем я занимался всю свою жизнь и продолжаю до сих пор.
– Сколько вам было лет, когда вы все поняли?
– Начал понимать в старших классах. С детства помню, как я уже сплю, но слышу, что что-то шумит, гремит, раздаются какие-то голоса. Это родители на старом радиоприемнике с такими огромными батарейками слушали радио «Свобода».
Полное осмысление настало, когда учился на факультете журналистики и там столкнулся с ужасным идеологическим прессингом. Тогда мои знания о жизни, полученные от родителей и бабушки, вступили в конфликт с той коммунистической обработкой. Университет я закончил с красным дипломом, но уже на 3-4-м курсе дал себе слово: никогда не работать в советской журналистике. Пошел в театр. Вообще в государственных СМИ я поработал лишь несколько лет, да и то на телевидении, которым управлял Геннадий Буравкин (самый белорусский период в истории БТ – ред.), в литературно-драматической редакции. Так что коммунистическую журналистику я упустил.
– Помните реакцию родителей, когда они узнали, что вы начали официально работать на радио, которое в советские времена они тайно слушали ночью?
– Это была величайшая радость! 1990-е были самыми счастливыми годами в нашей жизни. Мы с мамой прошли через все оппозиционные митинги. Конец 1980-х и все 1990-е она, несмотря на преклонный возраст, шла на баррикады. Стояла под Домом правительства, когда там заседал Верховный Совет 12-го созыва. Участвовала в шествиях в Куропаты. Протестовала против «дружбы» с Россией. Для нас это важно. Думаю, что мама прослушала в эфире чуть не все мои программы, передачи, даже выпуски новостей, которые я читал, начиная словами «Говорит Радио Свобода».
Мама, которой сегодня 91 год, читает в интернете сайты и Радио «Свобода», и «Белсата», и «Нашей нивы». Компьютер она освоила в 85 лет, чтобы разговаривать по Skype с внуками, которые живут за рубежом. И естественно, когда появился «Белсат», она установила спутниковую антенну, и теперь телевизор у нее настроен на «Белсат» с утра до вечера.
– А с теткой, которая жила в Лондоне, успели встретиться?
– С 1970-х, когда позволили посещать родственников в Польше (а туда после войны выехало много моей родни), я проводил там почти все каникулы. Именно там я впервые встретился с тетей Любой. Позже я много раз посещал ее в Лондоне, где жило много людей из Глубокого. Все они попали туда с Армией Андерса.
Когда тетя все-таки решилась приехать Беларусь (а наши эмигранты очень долго боялись пересекать границу) и увидела, что от ее дома и фабрики почти ничего не осталось, она, сдерживая слезы, проговорила лишь одну фразу: «Ale sposkudzili to wszystko…». («Как же испаскудили это все…».).
По-польски?
Все, кто попал с Глубоччины в Англию, говорили там по-польски, хотя осознавали, что у них белорусские корни. В нашем городке говорили на белорусско-польской трасянке. Но те, кто хотел и смог выехать, боялись признаться в своей белорусскости. Чтобы попасть в Армию Андерса, нужно было доказать свою польскость. Поэтому они все себя относили к польской культуре и, соответственно, диаспоре. Это драматический момент, связанный с ударом большевизма по белорусской идентичности. Люди прятались за польскость, чтобы выжить. Кроме того, у старых людей была ностальгия по более свободным, демократическим временам при Польше и страх перед коммунистическим режимом в СССР.
Недавно вы получили премию имени Алеся Адамовича за публицистику – за цикл «Свидетели». Почему вы решили его снимать?
Идея фиксировать историю, которая творится на твоих глазах, в которой ты сам и свидетель, и участник, возникла, когда я работал в Праге на Радио «Свобода». Пройтись по адресам, где происходило сражение за независимую Беларусь, условно повесить мемориальные таблички на тех местах. Тем самым как бы заглянуть в будущее демократической европейской страны, которая ценит свою славную историю. Так родилась серия радиопередач, а потом – книга «100 адресов свободы». А еще позже, уже на «Белсате» возникла возможность визуализировать нашу новейшую историю. Так родился документальный цикл, в котором я рассказал о ярчайших событиях нашей борьбы на протяжении 30 лет.
Смотреть цикл «Свидетели. 1980-е»
В «Свидетелях» самое главное то, что мы успели снять воспоминания людей, которые сами создавали эту историю, у которых сохранились фотографии и видеозаписи. Были моменты, когда даже мы с участниками событий не могли вспомнить точно, где и когда это происходило, кто принимал участие. А теперь представьте, с чем столкнутся историки через 100 лет! Они же напишут историю-фантазию! Поэтому надо по горячим следам зафиксировать то, что люди еще помнят. И чтобы никто не смог позже сфальсифицировать нашу историю, как это сделали в СССР с историей ХХ века.
Смотреть цикл «Свидетели. 1990-е»
«Свидетели» состоят из трех циклов: 1980-е, 1990-е, 2000-е годы. Завершаются они Площадью 2010 года. В следующем году завершится новое десятилетие. А наша борьба за независимость и демократию, к большому сожалению, все еще продолжается. Вот и беспокоит меня мысль, что, наверное, стоит сделать продолжение.
Смотреть цикл «Свидетели. 2000-е»
10-е годы нашего века – не такие революционные, как 1990-е. Но и в них было тоже много событий, которые нужно зафиксировать. Взять хотя бы вахту возле ресторана «Поедем поедим» в защиту памяти о Куропатах. Вижу еще десять коротких фильмов в дополнение к уже сделанным. Тогда получилось бы всего 50 серий о последних 40 годах. Так, наше новейшее Возрождение затянулось аж на четыре десятилетия. Мы верили, что все произойдет быстрее…
И мне очень бы хотелось, чтобы в 2020-м году все же наше сражение за независимость счастливо завершилось, чтобы наконец началась нормальная жизнь и строительство самостоятельной европейской Беларуси. И чтобы больше не нужно было продолжать съемок исторического сериала о нашем состязании. А в моей карьере это была бы очень даже неплохая жирная точка.
Инга Островцова/МВ
