Белое пятно истории. Вышла книга о том, как Сталин обманул беларуских эмигрантов
Издательство «Кнігазбор» выпустило книгу журналиста Валерия Калиновского «Дети Франции». В книге собраны истории беларусов, которые в 20-30-ые годы прошлого века эмигрировали из Польши во Францию, а после войны, поверив в сталинскую пропаганду, вернулись уже в Советы – там их ждала нищета и репрессии.
Эта тема никогда раньше не была подана настолько основательно: помимо части с 14 личными историями героев, еще две главы книги посвящены феноменам эмиграции беларусов во Францию и репатриации в СССР. Издание насыщено архивными фотографиями, приводятся многие документы тех времен.
Когда в этом году на «Радио Свобода» вышли первые публикации о судьбе «детей Франции», герои – люди уже преклонного возраста – сами начали звонить Валерию Калиновскому и рассказывать о своей «французской» жизни, родителях, отправленных в ГУЛАГ, тщетных попытках побега из тоталитарного государства, любви, потерянных родственниках… Belsat.eu пообщался с автором уникального исторического исследования.
– Почему вы решили взяться за такую сложную, необычную тему?
– Идея написать книгу о репатриации беларусов из Франции в Западную Беларусь созрела у меня постепенно. О существовании феномена я узнал довольно недавно, несмотря на то, что отношениями Беларуси и Франции интересовался очень давно, знаю французский язык, люблю французскую культуру – мне это близко, я вообще франкофон и франкофил.
Меня познакомили с одной семьей, и я опубликовал их историю на «Свободе», думая, что этим все и ограничится. Но откликнулись другие семьи и попросили написать и о них – из Бреста, Докшиц…
Так ко мне попала история Лилиан Монит (Прокопович), маленькой девочкой она ждала своего отца из ГУЛАГа. Тот, репатриант из Франции, хотел вернуться в эту страну, нелегально пересекая границу, но его словили… Еще одна семья из Докшиц искала родственника, который не вернулся в СССР, – связь с ним пропала в 1954 году.
Я решил, что, если я не запишу то, что с ними произошло, – никто уже этого не сделает, следует закрыть белое пятно истории. Описание судеб репатриантов – чистый экзистенциализм. Ведь люди оказались вырваны из одной действительности и брошены в другую, где были вынуждены выживать.
– Известно, что Франция в межвоенные десятилетия стала центром российской эмиграции первой волны. А беларусы, эмигрировавшие во Францию в 20-е и в первой половине 30-ых – кем были они по своему социальному происхождения? Возможно ли выделить общие черты таких семей, нарисовать их портрет?
– Естественно, российская эмиграция, которая концентрировалась в основном в Париже и окрестностях, – это 50-70 тысяч политических беженцев, отчасти белогвардейцы, высочайшее сословие, капиталисты, духовенство. Существовала и большая польская диаспора (570 тысяч человек по состоянию на 1931 год), и много украинцев из рабочего класса, и около 50 тысяч польских евреев… Их всех советская власть, кстати, старалась заманить обратно.
Беларуская же эмиграция – это в большинстве своем крестьянская масса, не имевшая земли и работы в Польше, иногда люди малограмотные – в контрактах ставили крестики.
Они хлынули во Францию в поисках работы, чтобы заработать на землю, это была их мечта. Работали во Франции по 10-15 лет на угольных шахтах или фермах. Некоторые, эмигрировав в 1929 году, даже успели заработать на землю, но по возвращении в Советский Союз ее, естественно, не увидели.
– Известно ли историкам количество таких эмигрантов?
– В межвоенный период с территории, которая потом стала Западной Беларусью, выехали около 30 тысяч человек, – такую цифру называют современные ученые. Это произошло в рамках «большой эмиграции» из Польши, откуд до 1939 года всего выехало около 700 тысяч человек.
– А каких политических взглядов эти люди придерживались? Почему так легко их сумели убедить, что в СССР безопасно?
– Вообще среди польской эмиграции того времени доминировали коммунистические взгляды. Поляки организовывали забастовки, протесты, французская компартия была очень популярна в их среде. Беларусы тоже поддавались этим настроениям. Активно действовала во Франции левая пресса – существовало сразу несколько коммунистических польскоязычных и русскоязычных изданий.
– Как получилось, что именно Франция стала популярным местом для польской эмиграции?
– Эта эмиграция была урегулирована соответствующим соглашением между Францией и Польшей. В Польше легально действовали французские вербовочные агентства. Приезжали в деревню, например. У крестьян земли нет, работы нет – и к этим вербовщикам выстраивались очереди.
Во Франция тогда очень не хватало рабочих рук, потому что очень много людей погибли и были ранены, то есть потеряли работоспособность в Первой мировой войне. Также Франция получила регионы Эльзас и Лотарингию, их нужно было развивать, а людей не хватало.
Ввели 8-часовой рабочий день, поэтому возникла необходимость в работниках, чтобы обеспечить производство. Всего дефицит рабочей силы составлял около 3 миллионов человек. Французская пресса писала об этом как о «большой ране Франции». К тому же США – традиционное направление трудовой миграции в XIX веке – в то время эмиграцию из Европы как раз ограничила.
– В предисловии к книге вы упоминаете, что разговорить ваших героев было довольно трудно. Чего они боятся сегодня?
– Действительно, некоторых приходилось уговаривать. Сначала я был удивлен и не понимал, почему так происходит. Но я их все же уговаривал, мы делали интервью, а в конце они обычно спрашивали: а это не навредит нам или нашим детям поехать во Францию? У них с советских времен остался страх стать невыездными. Всю жизнь люди мечтали поехать во Францию, а им запрещали. Вот и сейчас подумали: может, что-то скажут, а беларуские власти им или детям снова запретят выезжать из страны?
– А как «дети Франции», чьи семьи познали советские репрессии, относятся к современной беларуской власти?
– Я особо их не выспрашивал. Понимаете, они приспособились в советским временам и выжили, потому что были очень осторожными и ничего лишнего не говорили. И сейчас никто лишнего не говорит. Страх остался. Но понятно: если они сами стремятся поехать во Францию, если хотят, чтобы их дети туда уехали, значит, им здесь не совсем хорошо.
– В книге 14 историй репатриантов. Конечно, для автора каждый герой ценный и каждый оставляет след в душе, но есть ли у вас какая-то история, которая особенно зацепила?
– Для меня все истории очень важны, они все меня зацепили. Мы фактически со всеми этими семьями стали друзьями. Что меня особенно поразило – это история коммуниста Ждановича из Борисова и семьи с 11 детьми. Коммунист поверил Сталину, думал, что здесь дети будут учиться, поедут в Ленинград. А им французское образование не засчитали, забросили на спичечную фабрику, в грязное, вредное производство.
У них поломанные судьбы – 11 красивых детей, которые могли стать архитекторами, врачами, артистами, начать бизнес… Тогда все советские люди пережили испытания. Но вот они были самыми уязвимыми, им труднее было, потому что неприспособленные.
Но приятно, что в Париже я записал историю Поля Шиленки. В 1958 году, когда они ехали в гости в СССР, их фактически украли, забрали паспорта и не дали вернуться, всю жизнь они прожили в Бобруйске. И только в 2005-ом пятидесятилетний Поль решил вернуться во Францию. Когда он приехал в Париж, у него было 400 евро, бобруйский зефир и кусок сала. Не знал языка, не знал порядков. Но наконец устроился на работу, нашел квартиру. И сейчас он очень счастлив, что вернулся.
– Большая часть ваших героев избежали лагеря и самого страшного – расстрела. А есть ли статистика, сколько репатриантов подверглись репрессиям?
– Есть российские историки, писавшие на тему репатриации, я на них ссылаюсь. Историк Земсков пишет о десятках тысяч репрессированных из миллионов тех советских граждан, кого принудительно репатриировали из Европы. Но по беларусам такой информации нет. Всего из 30 тысяч беларуских эмигрантов в СССР приехало примерно 3 тысячи.
Сколько из них попали в ГУЛАГ? Меньшинство. Из моих 14 семей попало только две. Но надо учитывать, что я разговаривал с теми, чья судьба сложилась более-менее удачно. Те, кто погиб в ГУЛАГе, – они уже не могли ничего рассказать.
– И большинство историй ваших героев на самом деле печальны. А были случаи, когда люди не жалели о переезде в СССР?
– Да. Были люди коммунистических убеждений. Например, Александр Качан был убежденным коммунистом, он считал, что надо терпеть, так как страдает вся страна. Некоторым просто повезло. Степан Батуро хорошо устроился – он окончил институт иностранных языков, стал уважаемым преподавателем французского…
– Те люди, возвращавшиеся в СССР из Франции – кем они себя считали по национальности? Беларусами?
– Сложный вопрос. О родителях говорить трудно – я с ними не общался. У них были польские документы, ехали на родину, хотели лучшей жизни. Дети – другое дело. Они очень быстро ассимилировались во Франции, уже были франкоязычные – чистые дети Франции. А по приезде в СССР – обеларусились. Некоторые говорили: «Я беларуский поляк, офранцуженный».
– Дописав книгу, получили ли вы ответ для себя, зачем все же Сталин тянул этих людей обратно на родину?
– Этот вопрос задавали и мои герои, они сами не знают ответа. Конечно, это была абсолютная воля Сталина, его решение. Надо было показать, что не только убегают из СССР, но и приезжают обратно. То есть сделать пропагандистский эффект на международное сообщество. Также была потребность и в рабочей силе после войны. Кстати, коммунистические власти Польши после войны тоже вели пропаганду, чтобы возвращать поляков из эмиграции. Те поляки, кто вернулся, были в итоге недовольны, но их судьба не настолько трагично складывалась.
– Наверное, были случаи, когда репатриантов вербовали советские спецслужбы?
– Естественно. Даже известно, что советское посольство вербовало эмигрантов, чтобы те агитировали среди своих земляков за репатриацию. В книге есть воспоминания Елены Рашкевич, чья семья была активно связана с Компартией Франции, а дочь вышла замуж за советского дипломата. И вот этот дипломат завербовал свою тещу: целый год она ездила по Франции и уговаривала беларусов приезжать в СССР.
– По вашему мнению, какой главный вывод должен сделать человек, прочитав вашу книгу?
– Вывод, что сталинский режим был преступный. Это еще одно разоблачение преступлений сталинизма, этой бесчеловечной системы. Сталин сделал очень много зла не только народам СССР, но и «детям Франции» – таков главный мой посыл.
– «Дети Франции» – ваша третья книга, в 2016 году вы написали о первой после Польши в Беларуси Эльжбете Смулковой, а еще раньше о процессе над Алесем Беляцким. Возможно, у вас уже есть задумка для следующей книги?
– Литераторы, пишущие художественную литературу, обычно не рассказывают о своих творческих планах. Но те кто пишет нон-фикшн, не должны скрывать своих планов, потому что от разных людей может прийти дополнительная информация, дополнительная подсказка. Сейчас я работаю над книгой «Правило жизни Бориса Кита» – самого старого беларуса в мире, патриота США и Беларуси. Я с ним лично был знаком 23 года, сделал много интервью, много беседовал. Это выдающийся беларус, который прожил уникальную, счастливую и успешную жизнь, несмотря на то, что пережил войну, революцию, тюрьмы и камеру смертников. Я хочу рассказать о его жизни, чтобы молодые беларусы знали, с кого можно брать пример.
Катерина Андреева belsat.eu
