«Беларусы не умеют смеяться над собой». Истории и правила жизни Виктора Шалкевича
8 марта в 22:05 смотрите на «Белсате» юбилейный концерт Виктора Шалкевича. Мы встретились с Виктором до концерта и поговорили о том, каким он увидел жизнь за свои 60 лет.
«Я и так всю жизнь занимаюсь тем, что на людях стою»
А что такое 60 лет? Это практически ничего. Смотришь на молодых людей, которые сидят что-то лопочут друг другу, какие-то планы строят, думаешь: «Боже, неужели я таким был?»
Жизнь очень динамичная. Только когда оглядываешься на себя в зеркало рядом с молодой девушкой, то понимаешь, сколько тебе лет.
Раньше писалось все легче, перед тобой был океан тем, сейчас не хочется возвращаться к тому, к чему когда-то возвращался. Хочется искать что-то новое.
Жизнь постоянно подбрасывает какие-то новые идеи. Самое смешное, что память фиксирует только то, что нужно фиксировать, все остальное вылетает к чертовой матери, остается только самое нужное.
Я не медийный человек, я не люблю этого абсолютно. Вот это вот все: сходил в туалет удачно – уведомил интернет. Что-то произошло – написал. Это жизнь напоказ, а я и так всю жизнь занимаюсь тем, что на людях стою.
«А вы хотите, чтобы на меня профсоюз загнал 10 тысяч человек?»
Для меня важное качество, а не количество. Количество умных людей не возрастает в геометрической прогрессии. Один, второй, третий. Мне нравится, когда ко мне обращаются действительно умные люди.
Когда я смотрю на своего любимого барда Яромира Ногавицу, он стоит с гитарой, а там действительно стадион людей. Но это люди, думающие, как он, говорящин на том же языке. Между ними есть такая связь.
А вы хотите, чтобы на меня профсоюз загнал 10 тысяч человек? Что я там буду петь о «румяной синеокой»?
Я не привык вытаскивать из кошелька людей деньги и жить за их счет. Понимаю, что мои зрители – люди абсолютно небогатые. Это студенты, это интеллигенция, это учителя. Если бы я каждый месяц лез в их карман, делал концерты, это было бы не очень красиво с моей стороны.
Интересно играть концерты даже для 50–100 человек, лишь бы они понимали, о чем ты говоришь.
«Я себя чувствую своим от Лиссабона до Иркутска»
Здесь моя земля. Я чувствую, что это мои люди, моя земля. Я здесь состоялся каким-то образом. Уезжают, когда уже невыносимо. Но мои предки и при немцах жили, и при всех жили, жили и при царской России – ничего, никто отсюда не уезжал. Надо кому-то здесь оставаться.
Я себя чувствую своим от Лиссабона до Иркутска.
Если вы не можете осчастливить всего человечества, осчастливьте хотя бы тех, кто рядом с вами.
Человек сам себе интересное находит в жизни, и интересное к нему прибивается.
«Я никого в жизни не хотел оскорбить»
Беларусы не умеют смеяться над собой. Умеют смеяться евреи, умеют смеяться украинцы, поляки умеют смеяться. Беларусы не умеют, потому что, честно говоря, нет с чего смеяться.
Я никого в жизни не хотел оскорбить. Обижалась на меня очень сильно молодая интеллигенция.
В 90-е годы все же были такие национально-патриотические, такие чистенькие, бело-красно-белые – ангелы!
Как мой отец покойный говорил: «Еще три пера в сраку вставишь, в рай полетишь». Я пел «засранцы попортили танцы», а они: «Как так можно, мы же здесь Беларусь возрождаем». Ну, дурь полная!
О «Жлобской нации» я вообще молчу, потому что кто-то, кто на другой стороне океана, ворочается и подпрыгивает.
Ко мне подошли два хороших таких наших еврея после концерта и говорят: «Вы знаете, нам сказали, что вы антисемит, и мы специально пришли вас послушать. Мы послушали. Вы не антисемит».
«На сцене невозможно соврать»
Зрители забывают об актере, как только выходят из театра. Подарил полтора часа радости, и забыли о нем. Это достаточно трагическая профессия.
На сцене невозможно соврать. Когда начинаешь о Синеокой заливать, видно сразу, что заливаешь. А если ты достаточно искренне о чем-то рассказываешь – тебе верят. И это хорошо.
Надо заниматься всем. Когда человек всем занимается, он себя обогащает.
