Александр Класковский: опыт Площади-2006 еще пригодится

19 марта 2016 года исполняется 10 лет с начала Площади-2006. Какой она была и чем стала для белорусов? Пишет Александр Класковский.

Снежная буря в центре Минска вечером 19 марта 2006 года была такой внезапной, так яростно слепила демонстрантов, что по толпе пошел слух: режим установил на крыше Дворца профсоюзов снеговые пушки.

Но шквал быстро утих, равно как угасли без последствий революционные речи ораторов на Октябрьской площади. Участников протеста против диктатуры и ее фальсификаций вдруг повели подальше от здания президентской администрации – возлагать цветы к обелиску Победы.

Вместо коммунистического топонима – «пляц Каліноўскага»

Эта первая серьезная белорусская Площадь (20-30 тысяч участников) была во многом спонтанной, наивной, нелогичной и по большому счету режиму не угрожала. Хотя сам по себе столь массовый выход белорусов на улицу оказался неожиданным для официального победителя тех выборов и, видимо, сильно его впечатлил. Инаугурацию переносили, на ней Александр Лукашенко выглядел мрачно, болезненно.

При этом неожиданно возникший на Октябрьской площади 20 марта палаточный городок политизированной молодежи стал сюрпризом и для оппозиционных кандидатов – Александра Милинкевича, Александра Козулина. Они не очень убедительно пытались создать видимость координации действий и бросали со ступенек Дворца профсоюзов весьма противоречивые призывы.

Между тем Лукашенко, не желая ударить лицом в грязь перед западниками, несколько дней терпел этот дерзкий вызов молодежи, изменившей коммунистический топоним на «пляц Каліноўскага» (по имени предводителя восстания против царизма в ХІХ столетии).

Палаточный городок зачистили только в ночь на 24 марта, когда разъехались иностранные наблюдатели и журналисты. А днем позже уже с показной жестокостью разогнали шествие к изолятору на улице Окрестина (там держали участников палаточного городка), схватили Козулина. Он получил пять с половиной лет колонии, другие смутьяны отделались административными арестами.

Протест был символическим

После Площади-2006 в адрес оппозиционных лидеров сыпалась критика за то возложение цветов к обелиску: мол, слили протест.

Наверное, это была не самая сильная идея, но победный сценарий тогда, положа руку на сердце, вообще не просматривался. Лидеры говорили, что надеются на рост числа участников Площади с каждым днем, как это было на Майдане в Киеве, однако вряд ли сами в это верили. Как и в то, что власть уступит звучавшему со ступенек Дворца профсоюзов требованию повторных выборов.

Уже 20 марта, на второй день протестов, людей на Октябрьскую площадь пришло вдвое меньше, чем накануне. Так что давить на режим наращиванием массы мирного протеста не получилось.

Попытки же штурма административных зданий были бы жестоко пресечены, силовики к этому были готовы, уверен эксперт минского аналитического центра «Стратегия» Валерий Карбалевич.

«Организаторы понимали, что этот протест обречен», – заявил политолог в комментарии для Naviny.by. По словам Карбалевича, для победы в условиях жесткого авторитарного режима нужна поддержка, хотя бы пассивная, большинства населения. «Режим же тогда был на пике могущества», – подчеркивает собеседник.

Действительно, середина 2000-х потом войдет в историю как тучные годы режима. Москва давала щедрые субсидии, белорусские НПЗ с огромной маржой перерабатывали дешевую российскую нефть, доходы электората исправно росли, денег хватало и на ледовые дворцы, и на укладку тротуарной плитки по всей стране: во, почти Европа!

Поэтому Лукашенко действительно был довольно популярен и даже по данным опального НИСЭПИ (опрос проводился вскоре после выборов-2006) набрал тогда более половины голосов (хотя и не столько, как объявил Центризбирком). За Милинкевича, согласно НИСЭПИ, проголосовало 18,3%.

В общем, даже среди вышедших на Площадь-2006, где находился и автор этих строк, массового ощущения, что победил не Лукашенко, а его главный соперник, пожалуй, не было (хотя оглашались данные некоего экзит-пола, из которых как минимум следовала необходимость второго тура). Люди вышли в основном для символического протеста – показать, что они не боятся, хотят честного подсчета голосов и перемен в стране.